С Новым годом, снеговик!
Шрифт:
– Я серьезно.
– И я серьезно. Скорее всего, ты превратишься в ту собаку, на которую ты внутренне похож больше.
– Хорошо бы это была борзая, – подумав, сказал мальчик, которому очень нравились эти быстроногие собаки. Когда-то он даже мечтал о своей собственной борзой.
– Эй, только не делай глупостей! Учти, если ты превратишься в собаку, то у тебя уже не будет рук, чтобы развязать шарф и снова стать человеком! А без шарфа я не смогу опять ожить! Может, для тебя это и ерунда, но для меня не пустяк! –
Снегурочка подошла к Бурану, и оба они настороженно посмотрели друг на друга, словно еще до конца не веря, что помирились.
– Ты не сбросишь меня, Буран? Мы с тобой должны поскакать навстречу Дедушке и обо всем ему рассказать. Я бы взяла Ваську, но никто не умеет чуять Вьюгу, Метель и Пургу лучше тебя, – сказала коню Снегурочка.
Буран задумчиво передернул ушами и повернулся боком, подставляя Снегурочке свою спину.
– Ура! Ты его уговорила! – закричал Сугроб.
Внучка Дедушки Мороза забралась коню на спину и крепко сжала ее коленями.
– Как классно! Всегда мечтала поездить на Буране! – крикнула она. – Пожелайте удачи мне, а я вам! Как говорит мой друг белый медведь, тот самый знаменитый прикольщик: «Главное, чтобы все стремно началось и атасно закончилось».
Снегурочка надела наушники и включила на полную громкость «Трех пингвинов». Буран оглянулся на Ваню, дружелюбно тряхнул гривой и, сорвавшись с места, мгновенно исчез среди снежных туч.
– И нам пора! – поторопил Ваню Сугроб. – Эй, Васька, где ты? Опять пасешься, обжора?
Вскоре они уже летели в санях над городом. В воздухе разливалась неуверенная синева позднего зимнего рассвета. Вскоре показалась закованная льдом Москва-река, а за ней, за крутым холмом и смотровой площадкой – громадное здание университета. Олень Васька высадил их в глубокий снег на склоне холма, ободряюще толкнул мордой и сразу умчался.
Ваня с Сугробом прокрались мимо забора старой лыжной базы и осторожно выглянули из-за него. Впереди темнел вход в метро, мрачный, как пещера людоеда.
– Я останусь здесь, – шепнул мальчику Сугроб. – Держи мой шарф и ни пуха тебе ни пера! Возвращайся скорее! Ай, льдышки-мартышки, я едва не забыл тебя предупредить: ни в коем случае не дотрагивайся до Кощеева меча! Говорят, Кощей его так заколдовал, чтобы меч разрубал всякого, кто попытается им завладеть.
Он снял шарф и протянул его мальчику. Едва Ваня взял его, как все волшебство перешло к нему, а Сугроб неподвижно замер, превратившись в обыкновенного снеговика. Мальчик понял, что теперь он совсем один, и ему сделалось жутко.
Он завязал шарф на два узла и вдруг перестал различать свое тело. Это было необычное состояние, будто от него остался один взгляд. «Странная штука невидимость! Я шевелю руками и ногами, чувствую это, ощущаю запахи, слышу звуки, двигаюсь, оставляю на снегу следы – и одновременно меня как бы нет», – подумал
Он добрался до входа в метро и осторожно заглянул внутрь. Оттуда не доносилось ни единого звука. Ваня сделал несколько шагов и снова остановился. Ботинком он случайно задел мелкий камешек, и тот, откатившись к эскалатору, упал в шахту. Ваня вздрогнул и замер, ожидая услышать отовсюду крики и визги всполошившейся нечисти. Но все было тихо, и мальчик решил, что на станции он один.
Решив отдохнуть, Ваня присел у стены и закрыл глаза. «Посижу чуть-чуть, только чтобы перестать волноваться!» – подумал он. Он сидел, сидел, а потом и сам не заметил, как заснул, а когда проснулся, был уже вечер.
«Ну и осел же я! Вдруг Новый год уже наступил?» – спохватился он.
Мальчик хотел вскочить и выбежать наружу, когда внезапно увидел, как на фоне освещенного луной входа мелькнуло что-то темное. С заколотившимся сердцем он прижался спиной к стене и притаился.
В снег опустилась ступа, из нее вылезли Баба Яга и Кощей. Несколькими секундами позже в сугроб обрушился мусорный бак. Из бака выбралась Кикимора, державшая в каждой руке по селедочному хвосту.
Причина, по которой Кикимора оказалась в летающем мусорном баке, была следующей. Ворочаясь в ступе, она нечаянно наступила Кощею на ногу, а на ноге была мозоль, та самая, которой бессмертный злодей так любил клясться. Кощей в гневе завопил, что вышвырнет Кикимору из ступы. Поняв, что он не шутит, бедняга мертвой хваткой вцепилась в Бабу Ягу и завизжала.
Поняв, что если Кикимора и выпадет, то только вместе с ней, Баба Яга приняла ее сторону.
– Ладно, милая! – сказала она. – Будет у тебя твое собственное летающее средство передвижения.
– Ух ты! Какое? – обрадовалась Кикимора.
– А вот какое! – ответила Баба Яга и, недолго думая, заколдовала первый же встретившийся мусорный бак.
Кикимора была счастлива. Летающий мусорный бак устраивал ее во всех отношениях. Теперь в полете можно было не втискиваться между Бабой Ягой и Кощеем, а комфортно лежать на приятно пахнущем мусоре и трескать вкусные селедочные головы и рыбьи хвосты.
– Спасибо, бабуся! – завопила Кикимора. – Ты не могла бы заколдовать еще штук десять баков? Я бы связала их веревкой и гоняла бы на них, как на паровозе с вагончиками.
Представив, как по небу, громыхая и щедро рассыпая вокруг мусор, летят сразу десять баков, Кощей сморщился, как старый гриб.
– Ну ты даешь, клюшка болотная! Хочешь все небо превратить в помойку! – сказал он. – А теперь тихо! Надо проверить, нет ли здесь кого чужого...
Кощей вошел на заброшенную станцию и остановился у входа. Из его глаз ударили два зеленых луча. Один из лучей зацепил выбежавшую из норы крысу, и она мгновенно окаменела.
– Да нет здесь никого, милок! – сказала Баба Яга.