С отцами вместе
Шрифт:
— Держись плана ячейки, мы его с тобой верно составили. Война, может быть, заставит кое-что изменить, но военные занятия четыре раза в неделю — душа из комсомольцев винтом. И вот что. Раз война, люди умирают, объяви-ка траур и запрети всякие танцы. Понял?
Уже на ходу поезда Митя вскочил в теплушку. Народоармеец пел:
И час настал, тяжелый час Для родины моей Молитесь, женщины, за нас, За ваших сыновей!..Мелькали
Под впечатлением проводов и песни люди с вокзала уходили молча. Костя по обыкновению был с Верой. Они давно научились ходить под руку, и вечерами это у них хорошо получалось. Сейчас они шли по-солдатски — в ногу, одновременно выбрасывая вперед руки. Груз новых забот уже беспокоил Костю. С завтрашнего дня он должен без Мити Мокина вести за собой ячейку. Семнадцатилетний Константин Кравченко теперь больше, чем раньше, у всего народа на виду. Сколько глаз будет смотреть за ним — куда идет, как и что делает. «Если что не ладно — я сразу к Блохину, так Митя велел… И вот Вера рядом, с ней всегда легко…»
Васюрка шел, заложив руки за спину. Задумаешься, пожалуй. Вчера Знова сказал ему, что о поездке на фронт заикаться бесполезно, Васюрка будет обучать военному делу комсомольцев-новичков, к тому же у него на руках маленький братишка.
Всегда молчаливый Пронька глядел себе под ноги, пинал на междупутьях мелкие камешки. Рядом топал Кузя и бубнил сочиненную на вокзале частушку:
Получили мы приказ, Стали собираться, Ах, кому-кому из нас Надо оставаться…Чуть отставая от других, со шпалы на шпалу прыгал Ленька Индеец. У него от наплыва мыслей скоро заболит голова. Что-то годы идут медленно. Взрослые уезжают воевать, а тут ходи в школу, все учись да учись, когда же человеком-то будешь… Посмотрел на эшелон и отправляйся домой, как маленький…
Почти на каждой остановке эшелон пополнялся новыми бойцами. На одной из больших станций за Читой среди подходивших к теплушке парней Митя увидел Федора Комогорцева и от радости закричал во всю мощь своих легких:
— Федька-большевичок! Черт ты некрасивый! Иди в наш спальный вагон международного сообщения!
И выскочил навстречу. Через минуту они обнимались.
— Знакомый нашелся или родня? — спрашивали Митю соседи по теплушке.
— Бери выше!.. Это мой друг!
Начались взаимные расспросы, оба выпытывали друг у друга все, чего не сообщали в письмах. Федя рассказывал о стычках с бандитами в пограничной полосе, гибели Сени-смазчика, а Митя — о ячейке, о том, как была убита Анна Гречко.
— А ты хоть успел открыть ей свою любовь? — серьезно и хмуро спросил Федя.
— Не успел! — признался Митя.
— Бить тебя мало! — огорчился Федя. — Ты знаешь, как важно бывает человеку знать, что его любят…
— Я
— Это хорошо, — сказал Федя, — значит, она поняла твою любовь, может, ей и умирать было легче…
И Митя рассказал о своих встречах с девушкой, о том, что часто видел Анну во сне, и о том, как навзрыд плакал на тормозе, когда ехал домой с похорон…
— Помнишь, Федька, я тебе говорил, что она ходила в Каменку обучать грамоте. Как раз в день ее похорон Андрей Котельников привез от ребят записку, они писали ее сами — благодарили Аннушку за учение. Эту записку мы в гроб положили… А не забыл ты церковного сторожа Ефима? После смерти Аннушки он пришел в ячейку и сказал, что будет до конца своей жизни охранять клуб и копейки не возьмет!..
И вдруг Митя вспомнил о песне, взволновавшей его, подозвал к себе телеграфиста Уварова.
— Трансвааль, страна моя! А где она такая? Почему о ней поют?
Объяснение телеграфиста Митя выслушал внимательно. Он не знал, что Трансвааль находится в Южной Африке, не слышал и не читал о том, что там двадцать лет тому назад закончилась война между бурами, населявшими эту маленькую страну, и англичанами. Митя в душе восторгался бурами. Англия хотела захватить Трансвааль, и поставить на колени ее народ. Подумать только, война длилась два с половиной года. Буры отважно дрались за свободу своей родины, но англичане располагали огромными силами и в конце концов превратили Трансвааль в свою колонию. Теперь ясно, что песня осталась в память о героической борьбе буров против английских завоевателей. Песня поется от имени старика-бура, который воевал сам и взял с собой на войну десять сыновей. С тех пор песня кочует из страны в страну, ее поют все, кто защищает свободу любимой отчизны.
— Дошлый ты парень, — сказал Митя телеграфисту, — все знаешь. Эх, жалко, что буры рановато затеяли драку с Англией. Если бы сейчас, так мы помогли бы друг дружке.
Мите захотелось еще раз послушать песню, познакомить с ней Федю, и он крикнул гармонисту:
— Давай про страну мою Трансвааль!
— А вот эту не хочешь?! — отозвался народоармеец. Напевая, он заиграл другую, боевую…
Нас не сломит нужда, Не согнет нас беда, Рок капризный не властен над нами.Вместе со всеми бойцами Митя и Федя подхватили припев:
Никогда, никогда, никогда, никогда Коммунары не будут рабами!…Для того и ехали комсомольцы на войну…
От автора
В 1961 году, когда отмечалось 40-летие комсомола Забайкалья, я собрал много интересных документов. Некоторые из них имеют прямое отношение к моей повести «Искры не гаснут», и поэтому я прошу читателя ознакомиться с ними…