С открытым лицом
Шрифт:
Поэтому помилование, по мнению президента, должно было, прежде всего, исправить вопиющее нарушение принципов справедливости. Уго Печчиоли и Фердинандо Импозимато, бывшие чемпионы в борьбе против экс-БР, также зашли так далеко в колонках «Unita».
Когда люди говорят обо мне, они говорят не о человеке Курсио, а о символе Курчо. Мой образ превратился в символ «Красных бригад» и «терроризма». И поэтому судебный приговор в отношении меня приобретает символическо-политическое значение. С другой стороны, можно также думать, что судьи, призванные судить меня, не хотели вынимать каштаны из огня политиков.
Люди, находящиеся у власти, всегда отвечали,
Министр Мартелли направил Коссиге письмо, в котором объяснил, почему он не утвердил помилование. В этом документе, признав мою «зрелую интеллектуальную дистанцию от событий», он отметил, что письмо, которое я написал ему 29 июля 1991 года, оказалось «необычайно немногословным, если не сказать немым» в вопросе, который он считал решающим: отказ от «моральной легитимности использования террористических средств в политической борьбе». По сути, я не произнес никакого отречения, и для Мартелли и его товарищей это было непреодолимой проблемой.
Лично я не признаю ни за какой властью авторитета и права требовать отречения. И я поражен, что такой непрофессионал, как бывший социалистический министр Гвардасигилли, сделал это. Сегодня, на пороге двухтысячного года.
С моей точки зрения, в этой встрече с Космиги в Юрьев в 1992-м был определенный «драматизм», поскольку это была встреча лицом к лицу двух проигравших. Коссига представил себя, в определенном смысле, как того, кто потерпел неудачу в своей попытке осуществить конкретный акт по преодолению фазы в итальянской социальной истории. Я предстал перед ним побежденным в качестве бывшего лидера «Красных бригад» и неуслышанного проповедника необходимости взять на себя коллективную политическую ответственность за историю 1970-х годов.
Мы беседовали более часа, наедине, в одной из комнат, отведенных для допросов мировых судей. Я полагаю, что Коссига хотел как-то «объяснить» мне лично безобразное дело о несостоявшемся помиловании. Он сказал мне, что летом 91-го года он намеревался помиловать меня не только из соображений «справедливости» — после приговора суда Кальяри в отношении меня — но и по причинам «политического реализма»: помилование, по его замыслу, должно было стать первым конкретным шагом в направлении политических мер, призванных «закрыть устаревший исторический период» и аннулировать несправедливые остатки некоторых последствий чрезвычайного законодательства. Он также объяснил мне, что сопротивление мерам помилования, имеющееся в некоторых секторах общественного мнения — в частности, в ассоциациях родственников жертв — было уравновешено консенсусом, выраженным высшим руководством полиции, карабинеров и значительной частью судебной системы. И поэтому, заключил он, если этот акт милосердия не был достигнут, то это произошло из-за «препятствий, поставленных на пути изнутри политического спектра».
Тогда я указал Коссиге на то, что не пропустил остановку этой меры, начатую секретарем ПДС[24] Акилле Оккетто на митинге в Болонье. И он прокомментировал это, сказав, что, действительно, для некоторых боевиков этой партии наш прошлый опыт борьбы представляет собой то, чего они втайне желали, но на что никогда не решались открыто.
Мы говорили о помиловании, а также о «Красных бригадах» и похищении Моро. Коссига подчеркнул то, что он только что сказал в интервью еженедельнику «Панорама», а именно, что диетология и теории заговора представляют собой «бегство от мужества признать, что БР были Бр», без каких-либо оккультных маневров. Он также подтвердил свою убежденность в том, что вооруженный левый феномен, именно в силу его социального распространения и способа действия, не подходит под определение «терроризм», а правильнее — «левый диверсивизм». В частности, он сказал, что убежден, что БР являются «политическим субъектом». Со всем этим, разумеется, я не мог не согласиться.
Затем, по поводу Моро, в ответ на мое заявление в газете «Эспрессо», в котором я объяснил, что у меня сложилось впечатление, что в последние дни похищения желание правительственных людей спасти жизнь государственного деятеля окончательно упало, Коссига высказал другое мнение. По его словам, бригады, ответственные за смерть Моро, ничего не понимали о том, что происходило за кулисами в Христианско-демократической партии. «У меня такое впечатление, что они даже не читали газет, — сказал он мне, — если бы они их читали, то поняли бы, что в тот самый день, когда Альдо Моро был убит, должно было состояться заседание руководства Христианско-демократической партии, на котором, вероятно, возобладала бы ориентация в пользу каких-то переговоров».
[1] «Пролетарская левая» — ультралевая газета, выходившая в Милане в 1969-1970 годах. Издавалась «Столичной политической группой» («Collettivo Politico Metropolitano, CPM), куда входили Ренато Курчо, Мара Кагол, Альберто Франческини и другие
[2] Карло Писакане (1818 — 1857) — видный деятель карбонарского движения. Придерживался взглядов, близких к анархизму. Сотрудничал с Мадзини. В 1957 году возглавил экспедицию карбонариев на остов Сапри, где планировалось поднять восстание. Местные власти прислали два батальона солдат, а затем, воспользовавшись невежеством местных крестьян, разагитировали их против революционеров. Все триста участников экспедиции погибли. Пр Писакане поэт Луиджи Меркантини написал такие стихи, ставшие для итальянцев классическими:
Голубоглазый, с золотыми волосами
Красавец юный шел перед ними.
Я осмелела, взяла его за руку:
«Куда идешь ты, командир прекрасный?»
Он взглянул и молвил: «О сестра, иду я
Умереть за нашу прекрасную отчизну».
[3] Коммунистическая партия Италии.
[4] Volante rossa — коммунистическая организация, действовавшая в Милане с 1945 по 1949 год. Прославилась убийствами бывших фашистских функционеров, избегших суда после войны.
[5] Речь про офисы Gauche proletarien. Эта французская организация в те годы сделала Италию своей безопасной гаванью.
[6] Теракт 12 декабря 1969 года был организован ультраправыми на площади Пьяца Фонтана в Милане. Погибло 17 человек, ранено было 87. В теракте обвинили коммунистов, что спровоцировало ужесточение законов и массовые аресты.