С первого взгляда
Шрифт:
— Ну да. Ей лет пятнадцать, кажется, — Леха чешет затылок. — Но все при ней.
Хмыкаю, задумчиво ковыряя пальцем облупившуюся краску.
Пятнадцать — это прям мало. Детский сад, штаны на лямках. Влюбится, как кошка. Потом хвостиком бегать начнет, мозги мурыжить. Знаем эту малолетнюю бабскую дичь. Проходили.
— Короче, мы это… С пацанами поспорили маленько, — заговорщическим тоном продолжает Леха. — Кто девочку первый завалит, того и общак. Ты как, с нами?
— Не-а, — мотаю
— Не неохота, а слабо, — издевательски скалится Пастухов. — Так и скажи, что сдрейфил.
— Иди нахрен, — лениво отзываюсь я, гоняя во рту жвачку. — На понт кого-нибудь другого брать будешь.
— Ну а че ты сливаешься-то? — не унимается он. — Девочка правда зачетная. Чем-то на Настьку твою похожа.
— Так на кой мне вторая Настька, если у меня уже есть одна? — ржу я.
— Девки как деньги! Их много не бывает!
Все-таки Леха дурак, каких свет не видывал. И ведь не умнеет, зараза. Ни черта не умнеет. Как был балбесом в тринадцать лет, так в семнадцать им и остался.
— Здорово, пацаны! — шаркающей походкой к нам приближается Данила Лесков, мой сосед по комнате.
— Здрям! — Леха трясет ему руку.
Я ограничиваюсь кивком.
— Ну что, брат, ты в игре? — Лесков смотрит на меня.
— Ты о чем?
— О новенькой.
Да е-мое, и этот туда же. Что-то не припомню, чтобы прежде появление в детдоме очередной смазливой мордашки вызывало в пацанское среде такой ажиотаж.
— Нет, Мот проиграть боится, — за меня отвечает Пастухов. — Увидел мою бицуху — и спасовал.
Леха стягивает куртку с плеч и начинает театрально играть бицепсами, привлекая внимание стоящих неподалеку девчонок. Мы с Данилой переглядываемся, едва сдерживая улыбки.
— А серьезно? — Лесков присаживается на соседнюю качель. — Почему не участвуешь?
— Лень, — со вздохом поднимаю глаза к оранжевому закатному небу.
— А, может, из-за Насти?
— А, может, иди в пень?
— Понял. Молчу.
Данила нравится мне тем, что никогда не перегибает палку. И всегда знает, когда вовремя заткнуться.
— Девчонки! Ну как вам мои мышцы? — Пастухов входит в раж. — Скажите, хорош?
— Хорош, но для дела не гож! — насмешливо вставляет одна из них.
— Для какого еще дела?!
— Для того самого.
— Да я в этом деле гигант! — выпячивает грудь.
— Гуляй, Пастухов! Твоему гиганту еще расти и расти!
Девчонки заходятся визгливым хохотом, а Леха сникает.
— Дуры, — бросает ворчливо. — Ни черта не понимают!
— А, может, наоборот, понимают? — не удерживаюсь от подкола.
— А я на словах ничего доказывать не собираюсь, — Пастухов резко делается серьезным. — Вот заполучу новенькую, и вы, сволочи, выкусите! — он озирается по сторонам и вдруг присвистывает. — А вот, кстати, и она!
Мы с Данилой синхронно поворачиваем головы и перехватываем направление его взгляда.
У крыльца нарисовалась кучка девчонок. Как раз из восьмой. И среди них я сразу же вычисляю новенькую.
Не потому, что плетется в хвосте и ни с кем не разговаривает.
Не потому, что пугливо глядит перед собой.
И даже не потому, что в новых шмотках.
А потому, что другая. Не такая, как остальные девчонки из интерната.
Если честно, при первом взгляде на новенькую, у меня возникает идиотская мысль, что она похожа на куклу. На фарфоровую. С бледной кожей и мягкими шелковистыми волосами.
У нас, в детдоме, таких кукол никогда не было, но однажды я видел их на выставке. Пару лет назад воспиталка возила нас на экскурсию в другой город, и в числе прочих «увеселений» было посещение музея.
Удивительно, но из всей поездки я запомнил только этих кукол. Уж больно они были красивые. С огромными глазами в оправе темных длинных ресниц и маленькими розовыми ртами.
Новенькая выглядит точно так же. Глазищи на пол-лица. Серые. Глубокие. С влажным мерцанием. Из-за этого даже кажется, что она вот-вот расплачется.
Нос, наоборот, крошечный. Губы бантиком. Уголки слегка заломлены вниз, как у Пьеро из сказки про Буратино.
Очаровательная грустная кукла.
Еще никогда я не видел, чтобы кого-то так красила печаль.
— Скажи, соска? — довольно провозглашает Леха, заметив мой взгляд.
— Почему одета как домашняя? — проигнорировав его реплику, спрашиваю я.
— Потому что прямиком из дома пожаловала, — поясняет. — Мамка с папкой на тот свет отчалили, а она к нам.
— Как зовут? — продолжаю пожирать ее глазами.
— Аня, — докладывает друг. — Аня Краснова.
Пустухов с Данилой принимаются обсуждать выдающуюся внешность новенькой. Подмечают длинные ноги и не по годам развитый бюст, но почему-то ничего не говорят об ее глазах. О больших небесно-серых глазах, в которых, по ощущениям, утонула вечность…
— Я в деле, — рывком поднимаюсь с качели, прерывая кудахтанье друзей. — Через пару недель девчонка будет моей.
— О-о-о… — одобрительно тянут пацаны. — Это ставка?
Киваю и провожу пятерней по волосам, взлохмачивая их.
Пускай будет ставка.
А то в последнее время я и впрямь заскучал. Надо бы развлечься.
Глава 2. Аня
— Прикольный браслетик. Дашь погонять? — высокая девушка с длинными темными волосами смотрит на меня с вызовом.