С первого взгляда
Шрифт:
— Если сердишься, у тебя есть на то все основания. — И она продолжала, не переводя дыхания и опасаясь забыть хоть что-то из того, что нужно было сказать: — Ты был прав. Мне следовало во всем тебе признаться. И впредь я ничего такого не буду скрывать. Прости.
Джереми, кажется, удивился.
— Ничего такого?
— Мне нужно было время, чтобы об этом подумать.
— И ты меня прости, — сказал он. — Я не должен был так бурно реагировать.
В наступившей тишине Лекси думала о том, какой усталостью и грустью
— С тобой все в порядке? — шепнула она.
— Да, — ответил он.
Лекси взяла его за руку и повела в дом. В гостиной она замялась — не знала, сесть ли на кушетку рядом с Джереми или устроиться в кресле. Джереми обошел ее и свернулся на кушетке, а потом, подавшись вперед, провел рукой по волосам.
— Сядь, — попросил он. — Якое-что должен тебе сказать.
Сердце у нее замерло. Лекси села рядом, ощущая тепло его бедра. Джереми вздохнул, и Лекси застыла.
— Это касается нас? — спросила она.
Он взглянул в сторону кухни; взгляд у него блуждал.
— Нетрудно догадаться.
— И свадьбы?
Когда Джереми кивнул, Лекси приготовилась к худшему.
— Ты возвращаешься в Нью-Йорк? — прошептала она.
Джереми не сразу понял, о чем она, а потом удивленно взглянул на нее.
— С чего ты взяла? Хочешь, чтобы я уехал?
— Нет, конечно. Но я не знаю, что и думать, ты так странно себя ведешь.
Джереми покачал головой.
— Прости. Ты неправильно меня поняла. Я сам еще пытаюсь во многом разобраться. Но я не сержусь на тебя и не собираюсь отменять свадьбу. Наверное, нужно было с этого начать.
Лекси расслабилась.
— Тогда в чем дело? Что-то произошло на мальчишнике?
— Да. И довольно важное.
Джереми наконец рассказал ей о своих проблемах, о беспокойстве насчет стоимости дома, о разочаровании, которое он порой испытывает в узких рамках провинциального городка. Лекси и прежде кое-что от него слышала, хотя призналась себе, что до сих пор не понимала, как нелегко живется Джереми. Он говорил, никого не обвиняя, будто беседовал не только с ней, но и сам с собой.
Лекси не знала, куда он клонит, но хранила молчание, пока Джереми не закончил.
— А потом, — добавил он, — я увидел, как вы с Родни держитесь за руки. Конечно, даже в тот момент я понимал, что это не должно меня беспокоить. Я сотни раз себе это твердил, но в связи с прочими проблемами подумал, что между вами может быть нечто большее. Разумеется, это нелепо, но, наверное, я просто искал причину, чтобы сорваться. — Джереми криво улыбнулся. — Именно так ты мне и сказала. Потом ты снова поехала к Родни, и я не сдержался. Но я не рассказал тебе еще кое-что. То, что случилось потом.
Лекси взяла его за руку и испытала облегчение, когда он ответил пожатием.
Джереми рассказал про письма и описал тревогу и гнев, которые они вызвали. Сначала Лекси не понимала, о чем речь, а потом ей пришлось подавлять все возрастающее чувство ужаса.
— Так ты и узнал, что написано в тетради? — спросила она.
— Да. Иначе не знаю, заметил бы я эту запись.
— Но… кто это сделал?
Джереми со вздохом ответил:
— Элвин.
— Элвин? Письма прислал Элвин? Но… это бессмысленно. Он никоим образом не мог узнать…
— Ему рассказала Рейчел, — вздохнул Джереми. — Она была в Нью-Йорке у него.
Лекси покачала головой:
— Нет. Я знаю ее с пеленок. Она бы такого не сделала.
Джереми рассказал ей историю до конца и добавил:
— Когда я выбежал из бара, просто не знал, что делать. Брел куда глаза глядят, пока не услышал, что меня догоняют. Мои братья… — Он пожал плечами. — Они увидели, что я зол, и помчались следом. Плюс пара стаканчиков спиртного… короче, они были только счастливы устроить скандал. Они спрашивали, что сделал Элвин и не следует ли с ним «поговорить». Я велел им не вмешиваться.
Джереми, кажется, говорил без всяких усилий, а Лекси все еще пыталась вникнуть в то, о чем идет речь.
— В итоге они привезли меня домой, но я не мог спать. О том, что случилось, я бы не стал говорить ни с кем, поэтому улетел следующим же утром, первым рейсом.
Когда Джереми договорил, Лекси ощутила, как у нее перехватило дыхание.
— Я думала, он твой друг.
— И я так думал.
— Почему он так поступил?
— Не знаю.
— Из-за меня? Но что я ему сделала? Мы едва знакомы. Это…
—…преступление, — закончил Джереми. — Вот что это.
— Но… — Она запнулась, борясь с подступившими слезами. — Он… я просто…
— И я не знаю, что сказать, — произнес Джереми. — Я пытался хоть что-то понять с тех пор, как это случилось… видимо, Элвин, на свой лад, помогал мне избежать какой-то воображаемой опасности. Он ненормальный, конечно. Во всяком случае, я его больше знать не знаю.
Она вдруг с яростью взглянула на него.
— Почему ты не рассказал о письмах раньше?
— Я просто не знал, что сказать. Не знал, кто их послал и почему. И потом, все остальное…
— Твоя семья в курсе?
— Насчет писем? Нет, я ничего им не говорил.
— Я не об этом, — с дрожью в голосе перебила Лекси. — О том, что ты сомневаешься, твой ли это ребенок.
— Это мой ребенок.
— Твой. Я никогда не спала с Родни. Ты единственный, с кем я спала за последние несколько лет.
— Знаю…
— Ты хотел это услышать? Ребенок наш — твой и мой. Клянусь.
— Знаю.