С первого взгляда
Шрифт:
— Господи, да разумеется, нет! Вы, мужики, какие-то странные. Судьбы мира — тут, значит, женщина, не лезь. Не твоего, женщина, ума дело. А миру на вас наплевать, он без вас стоял и стоять будет. Зато когда доходит до самого, можно сказать, важного — тут вы начинаете мычать и изображать из себя робких эльфов.
— А что самое важное, Флосси?
Рыжая ирландка посмотрела на него насмешливо.
— Самое важное — это то, с кем ты просыпаешься, Хантер. К кому торопишься домой с работы. Кого привозишь домой из роддома, водишь в школу, воспитываешь и растишь. Для кого строишь дом. Для кого
Дик посмотрел на нее неожиданно тоскливым, потерянным взглядом.
— Больше жизни. Только… я все время боюсь, что я не тот, кто ей нужен. Она, наверное, поэтому и уехала…
— Еще раз повторяю для тугодумов: она уехала, потому что ей надоело принимать решения, она ждет этого от мужчины, то есть от тебя, и в безмерной доброте своей дает тебе шанс исправить ситуацию. Время, чтобы все обдумать. Между нами, мне кажется, она тоже считает, что не подходит тебе. Мол, тебе надо покрасивше и поумнее, помоложе и помягче, чтобы готовила хорошо и вышивала крестиком. Дурные вы оба, вот что.
— Я думал…
— Меньше думай. Вот я тебе расскажу: был у меня один хахаль. Всем был хорош мужик, работящий, непьющий, но достал меня своей нерешительностью. Представляешь, идем с ним в День независимости в парк гулять. Он вокруг меня скачет и все спрашивает: Фло, ты водички хочешь? А какую взять — с газом или сладкую? А мороженое какое — фисташковое или с шоколадом? В кино пойдем или на танцы? Я у тебя останусь или ко мне поедем? И я не выдержала. Взяла его за грудки и говорю: реши ты хоть раз сам, без моих указаний! Купи мне пива — или мороженого, что сам любишь! Приди домой ко мне и скажи: сегодня остаюсь у тебя, женщина, готовь ужин. Перестань все время меня спрашивать, как тебе лучше поступить. Ты же мужчина — сделай что-нибудь самостоятельно!
Дик даже слегка попятился — настолько вдохновенно вещала Флосси. А она вдруг совершенно неожиданно сникла, замолчала, потом покашляла и осторожно спросила:
— Хантер, а ты не знаешь… где теперь Кларк Гейбл?
Дик изумленно взглянул на нее. Флосси слегка покраснела.
— Я просто… понимаешь, он мне нравится. Я даже не знала, что он мне нравится, пока не увидела, как он Лили Роуз помогал. Спокойно так, без всякого битья в грудь — просто сказал, что одну ее не оставит… И ведь никто от него не ждал ничего подобного! Ну, в общем, можно сказать, что я на него взглянула другими глазами. А ты перестань смотреть на меня своими, дурацкими! Знаешь, скажи по-человечески.
— Извини. Просто немного неожиданно. Вообще-то я не знаю точно, но могу позвонить и спросить…
— Нет. Не так. Ты позвони и попроси ему передать, что одна женщина в Литл-Санрайз очень извиняется за то, что считала его хлюпиком, и ждет его звонка. Ну или в гости. Передашь?
— Передам, Фло. Обязательно передам.
Кларк Гейбл поставил на стол исходящее ароматным паром блюдо с тушеным мясом и позвал:
— Мама! Прошу к столу! Все готово.
Моди Гейбл не заставила себя ждать. Уже через три минуты она с аппетитом поглощала очередной кулинарный шедевр своего сына, а он задумчиво возил вилкой по тарелке, на которой лежал один лишь салат, и думал о чем-то своем. Моди вдруг уронила вилку и прижала пухленькую ладошку ко рту.
— Милый, мне нет прощения! Я совершенно забыла!
— Что, мама?
— Тебе же звонил мистер Донован из адвокатской конторы!
Кларк Гейбл издал такой звук, как будто у него в горле что-то застряло, однако быстро справился с собой.
— Да, мама, и что же он сказал?
— Он просил передать… ой, такое странное было сообщение, и ужасно романтичное… А! Да! Что одна женщина просит у тебя прощения за то, что считала тебя хлюпиком, и ждет твоего звонка или в гости. Малыш, ты скрыл от мамы свой новый роман? Глупенький, я так за тебя рада! Лили Чэдвик нелегко забыть, она очень эффектная женщина — но то, как она с тобой поступила, должно было разбить тебе сердце. И это ее темное прошлое…
— Мама!
— Молчу-молчу. Но тайна-то у нее точно была, а нет ничего хуже, чем женщина с тайной. Знаешь, в одном фильме прекрасно сказано: «Не пытайтесь убежать от собственного прошлого. Это очень глупое занятие — ведь прошлое все равно найдет вас, куда бы вы ни спрятались. Берегитесь — оно может обидеться и вернуться к вам в образе самого страшного вашего кошмара…»
— Мама, что ты смотришь… это ужас какой-то. Послушай, про Лили Роуз я тебе все объяснил и рассказал. Она — замечательный человек, к тому же настоящая героиня. К сожалению, у нас с ней ничего не получилось, но я вовсе не расстроен — и у меня нет нового романа. Пока нет. Однако твое сообщение… внушает мне некоторую надежду.
Моди всплеснула ручками и зажмурилась от удовольствия.
— Как я мечтаю ее увидеть! Надеюсь, она сможет сделать тебя счастливым.
Кларк Гейбл с нежностью посмотрел на мать и усмехнулся уголком рта.
Бедная мама! Ее ждет страшное разочарование — но пока пусть побудет счастливой. Впрочем… Флосси довольно обаятельна. Возможно, в недалеком будущем зародится прекрасная дружба… И уж во всяком случае, в семье должен быть человек, который по-настоящемухорошо готовит!
Над золотыми и темно-зелеными морями лесов садилось огромное красное солнце. Оно окрашивало стены приземистого, основательного дома, сложенного из здоровенных бревен, в изумительный алый цвет, однако невысокая худощавая женщина с черными волосами, сильно тронутыми сединой, не любила эту пору суток.
Джуди Чэдвик исполнилось пятьдесят семь — но душа ее оставалась по-прежнему шестнадцатилетней. От силы восемнадцатилетней — когда приходилось платить налоги и общаться с адвокатами. Чаще всего — все же шестнадцатилетней.
Джуди сходила в дом, принесла оттуда гитару и уселась на ступеньке крыльца, предварительно подтянув к себе поближе маленький компактный усилитель. Нежно тронула пальцами струны — и гитара задрожала в ответ, отозвалась долгим, протяжным и мелодичным стоном. Джуди покачала головой, деловито подкрутила колки, снова тронула струны, на этот раз жестче, и через пару секунд над мирными долами и лесами пронесся весьма энергичный гитарный аккорд, завершившийся убийственным рифом, а потом Джуди заиграла мелодию, отбивая ритм ногой в индейском мокасине, надетом на толстый шерстяной носок.