С первой леди так не поступают
Шрифт:
Судья предоставил миссис Макманн недельную отсрочку для того, чтобы подыскать нового адвоката. Потом в последний раз с отвращением посмотрел на Бойса. Бойсу показалось, что сейчас он объявит смертный приговор: И да помилует всемогущий Господь вашу душу.
По возвращении в «Джефферсон» они пригласили в гости небольшую мрачную компанию. Были сдвинуты стулья, и все уселись в кружок. Бойс, Бет и полдюжины лучших юридических умов страны принялись обсуждать план дальнейших действий. Уже через несколько минут после сообщения об аресте Бойса у Бет начал
Были включены три телемонитора, без звука. Пока адвокаты совещались, Бойс поглядывал на экраны. Программу «Судейский молоток» вела Перри, выглядевшая сногсшибательно. Она беседовала с Крадманом. Бойс сгорал от любопытства, но не мог заставить себя прибавить громкость. Он мог бы смириться со смертной казнью через повешение, со смертельной инъекцией или сожжением заживо, но только не со снисхождением Алана Крадмана.
Одни комментаторы утверждали, что это Бет подговорила Бойса оказать тайное давление на присяжных. Другие возражали: нет-нет, судя по почерку, всё это явно его рук дело. Разве не он двенадцать лет назад добился оправдания этого террориста Фелисио Андалуса, пытавшегося взорвать американское посольство в Эскантадо? За что же он, по-вашему, получил свое прозвище?
Бойс взглянул на другой экран.
РЕЗУЛЬТАТЫ ОПРОСА:
МНЕНИЕ О БЕЙЛОРЕ
ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ: 3 %
ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ: 96%
По крайней мере один процент еще колебался.
На экране третьего монитора демонстрировались старые кадры с более молодыми Бойсом и Фелисио, снятые во время суда над Фелисио. Всегда странно, подумал Бойс, встречаться взглядами со своим молодым теледвойником — худым, волосатым, в неизменном широком галстуке. Какой странной пародией на самих себя кажутся, наверно, кинозвездам их первые фильмы, которые они смотрят на склоне лет. Фелисио смахивал на Че Гевару, заделавшегося правым радикалом — такой же революционер, только опрятный, стриженый, в новой рубашке.
Бойс уже позвонил Линку Каплану из фирмы «Скадден и Арпс» и попросил его взяться за защиту Фелисио и Рамона, а счета присылать ему. Ох уж эти счета! Нет более справедливого наказания для адвоката, чем необходимость оплачивать счета его собратьев. От собственного же Бойсова потока доходов, этой величественной зеленой Амазонки, которая текла к нему на протяжении стольких лет роскошной жизни, скоро останется только высохшее, потрескавшееся русло.
Бойс посмотрел на один из мониторов — там показывали ту видеозапись: он, Фелисио и Рамон в гостиничном номере! Пока все остальные продолжали совещаться, Бойс взял со стола пульт и прибавил громкость — как раз вовремя, чтобы услышать, как он назначает Фелисио предельный срок обработки присяжных.
В комнате тут же прекратились все разговоры. Как, впрочем, и во всей стране.
Фэбээровская видеокассета кончилась, и на экране появилась Перри. Это онапоказала запись! О, предательство, имя тебе — Петтенгилл. Бойс был ошарашен.
Все уставились на него.
— Никто не хочет, — спросил Бойс, — сделать презрительное
— Это возмутительно.
— Черт возьми, неужто на них управы не найдется?
— Только ответная подлянка.
— Да кем эти разъебаи… прошу прощения, миссис Макманн… кем эти хуесосы себя возомнили?
— Спасибо, — сказал Бойс. — Я ценю вашу поддержку, коллеги.
— Вы не позволите нам с Бойсом поговорить минутку наедине? — попросила Бет.
Когда они остались одни, она сказала:
— Значит, вот зачем ты встречался с Клинтик. Чтобы на другой день, когда твои друзья наладят прием всех каналов в комнатах присяжных, об этом важном событии рассказали в теленовостях?
— Нам не следует это обсуждать.
— Они все равно узнали бы, что это твоих рук дело. Рано или поздно.
— Но это уже было бы во время твоего нового процесса.
— Выходит, я дважды погубила твою жизнь.
— История повторяется, сначала как трагедия, а потом — как фарс.
— Ты хоть понимаешь, что наш ребенок будет нас ненавидеть?
— Как и большинство детей адвокатов.
Самое приятное в должности судьи — помимо больших стульев, — то, что можно вызвать к себе любого человека.
Перед ним, в его полутемном, обшитом деревянными панелями кабинете, увешанном четырехсотлетней давности портретами купцов и натюрмортами с рыбами, сидел директор Федерального бюро расследований. То, что директор явно нервничал, доставляло судье Голландцу большое удовольствие.
Трансляцию этой видеозаписи мы обсудим через минуту, начал судья. Конечно, я этим делом не занимаюсь, да оно и не подпадает под мою юрисдикцию, однако очень интересно было бы узнать, каким образом эта кассета оказалась в распоряжении программы под названием «Судейский молоток», которую ведет бывшая пассия Бейлора.
Директор начал было отвечать уклончиво. Судья поднял руку — жест, сочетавший в себе спокойствие и неограниченную власть. Если будешь продолжать в том же духе, говорил жест, то от руки сией познаешь истинный смысл скорби.
Прежде всего я хочу услышать, — продолжал судья Голландец, проведя кончиками пальцев по лезвию ножа для разрезания конвертов, который некогда принадлежал судье Верховного суда Поттеру Стюарту, — следующее: ваши агенты записали в гостинице на видео то, как Бойс Бейлор и эти бандиты-латиносы сговариваются оказать тайное давление на присяжных. На моих присяжных. Почему же вы тогда не помешали им сбить присяжных с толку?И, раз уж мы коснулись этого вопроса, почему я ничего не знал?
Директор пробормотал какую-то заезженную фразу насчет процессуальных норм. Увидев, что судья Голландец, сидевший до этого с безмятежным видом, смотрит на него в ответ, как ассирийский лев, он осекся.
Нам нужно было, сказал он, поймать их с поличным.
Комуэто — нам?
Бюро.
До этого судья Голландец только однажды позволил себе выразить резкий протест — после того как в Амстердаме один торговец произведениями искусства пытался продать ему натюрморт с дохлой камбалой и двумя лимонами якобы кисти де Грути, а на самом деле — ученика де Грути, Флемма Вандер Флемма.