С/С том 8. Никогда не знаешь, что ждать от женщины. Снайпер. Двойник
Шрифт:
Глядя на нее, я вспомнил историю, рассказанную ею о шофере грузовика, с которым она встречалась в амбаре. Спокойная, равнодушная к оценивающим взглядам шоферни, она, наверное, казалась дальнобойщикам непроницаемой.
— Доброе утро, — сказал я, вставая и сбрасывая одеяло.
Посмотрев на часы, я обнаружил, что было немногим позднее пяти утра.
— Ты не спала?
Она подняла голову и улыбнулась, отрешенное выражение исчезло.
— Ты хочешь кофе?
— Спрашиваешь!
Наливая кофе в чашки, она сказала:
— Слушала радио. Они думают, что мы едем к мексиканской границе.
— Правда? Башковитые парни, ничего не скажешь.
Она улыбнулась, протягивая мне чашку, но в глазах читалась озабоченность.
— Они расставили посты на всех крупных магистралях и заявляют, что нам не прорваться.
— Нам лучше забыть о своих планах насчет Тигуаны. — Да.
Я медленно выпил кофе. Самое страшное было то, что я не знал, куда нам ехать.
— Нам нужно двигаться на север, — сказала она, словно читая мои мысли. — Мы не можем вторую ночь подряд проводить под звездами.
— Может быть, этого они от нас и ждут. Они могли специально сказать про Мексику. Редферн далеко не дурак. — Я встал. — Мне нужно все обдумать и переварить, но прежде необходимо умыться и привести себя в порядок. Дай мне несколько минут, и я буду как огурчик.
Я взял бритвенный прибор и направился к журчащему поблизости ручью.
Вода оказалась холодной, и процедура бритья вызвала самые мучительные ощущения за последние годы.
Когда я вернулся, Веда поджаривала на спиртовке бекон.
— Может, нам следует остаться здесь и никуда не двигаться до тех пор, пока не уляжется шум?
— Неплохая мысль, — сказал я. — Во времена сухого закона здесь обитали самогонщики. Будет не трудно разыскать их хижину или какое-нибудь другое убежище. Мы останемся здесь, я с тобой согласен. Пройдет неделя, и преследователи станут не настолько бдительными, чтобы мы не смогли этим воспользоваться. А у меня к тому же за это время усы вырастут!
Теперь, когда у нас был план, напряжение ослабло. За завтраком я рассказал ей о самогонщиках и о том, как они прятались здесь со своими аппаратами, как перевозили сивуху в город на двуколках. Здесь была построена не одна хижина, и мы обязательно найдем место для укрытия.
Когда она мыла посуду в проточной воде, я сказал:
— Сегодня ночью я еще раз обдумал историю, в которую мы влипли. До сих пор у меня не было времени спокойно все обдумать. Я хочу понять только одну вещь — кто убил Бретта?
— А разве не ты?
Эти слова вырвались у нее раньше, чем она подумала. Сказав, она в испуге поднесла руки ко рту и побледнела.
— Неужели ты думаешь, что это я? Я же тебе рассказывал, как все произошло. Значит, ты мне не веришь?
— Не знаю, как это у меня вырвалось. Конечно, Флойд, я тебе верю… Прости, Бога ради, прости!
Она схватила меня за руку и прижалась к моей груди.
— Мне все равно, ты это сделал или нет! — воскликнула она. Я хочу быть только с тобой!
— Но ведь это же бред, Веда! Ты же все время будешь думать, что я убийца!
Она отстранилась от меня:
— Хорошо, не ты убил его. Я же сказала тебе, что мне все равно.
Я взял ее за руку, она заплакала.
— Веда, ты должна мне поверить, иначе мы не сможем быть вместе. Его убили в то время, когда я искал пудреницу. Когда прогремел выстрел, я стоял на постаменте, а когда вошел в комнату, он сидел в кресле лицом ко мне. Пистолет лежал возле его ног. Кто же мне поверит, если даже ты…
— Конечно, дорогой. — Она скорее уговаривала себя, чем меня.
— Бред какой-то! Если уж ты мне не веришь, дела мои плохи.
— Да нет же, нет, я верю тебе, верю! Ты очень расстроился?
— Если ты думаешь, что я убил Бретта, зачем же со мной поехала?
— Что бы ты ни сделал, для меня ничего не изменится. Ты для меня — все.
— Допустим. Итак, я для тебя все, но Бретта я все же не убивал.
— Конечно, дорогой.
Я смотрел ей вслед, когда она понесла посуду к ручью. Самое страшное, что она все же не верит мне.
Я подошел к ней, как только она вернулась.
— Послушай, Веда, есть причина, по которой я не мог убить Бретта. Ведь он должен был мне передать деньги. Я не принес их, следовательно… Неужели ты считаешь, что я убил его ради собственного удовольствия?
— У него были приготовлены деньги для тебя, но по радио об этом ни слова. Ты думаешь, их украли?
Это было озарение.
— Вот и разгадка! — воскликнул я. — Теперь понятно, почему его убили! Кто-то знал, что он должен был передать мне деньги, дождался подходящего момента и застрелил Бретта.
— Похоже мы докопались до истины, — сказала Веда задумчиво.
— Значит, ты думаешь, что деньги взял я? Ты думаешь, что я поехал к Бретту и убил, чтобы заполучить и кинжал и деньги?
— Умоляю, дорогой… ты делаешь мне больно.
— Герман! — воскликнул я. — Я сказал только ему! Как я раньше не догадался. Он знал, что я собираюсь к Бретту за деньгами. Он мог приехать туда раньше, убить Бретта и свалить все на меня. Ведь официально приехать должен был я. Об этом знали и секретарша и охранники. Стало быть, подозрение падет на меня. Ну, Герман, все продумал, подлец!
Она резко поднялась, взволнованная не меньше моего, и вцепилась мне в руку.
— Ох, дорогой, скажи, что это не ты сделал! Вообще-то не надо. Я теперь и сама вижу, какой я была дурой. Я думала… не важно, о чем я думала. Прости меня, дорогой!
— Да не за что тебя прощать, — ответил я, привлекая ее к себе. — Это был Герман, только Герман, в этом я уверен!
— Об этом мы поговорим по дороге. Нужно ехать, Флойд. Смотри, уже почти день.
— Герман, — повторил я, ведя машину по извилистой дороге. — Все сделал этот подонок. Что ты о нем знаешь, Веда? Он испытывал денежные затруднения?