S-T-I-K-S. Ганслер 2
Шрифт:
Объяснения мы получали от Кима, когда бежали обратно:
– Это не Джамп, а сумасшедший профессор! Гений всего террористического мира. Он тепловой пункт разобрал и из какой-то фигни, труб, масла и трёх кислородных баллонов для инвалидов сосисковые бомбы сделал. – Ким до отказа развёл руки, обозначая размер взрывных устройств.
– Потом толмачом поработаешь? Надо будет расспросить. Отличный и незатейливый рецепт получился, как взорвать целый дом. Может, пригодится, – сразу решил я заполучить технологию.
В ответ Ким кивнул и начал рассказывать, на фига вообще они всё
Когда твари будут забираться на нашу высоту, а они обязательно доберутся, то лезть им окажется некуда, и они будут вынуждены заползать на этаж с разбитыми стёклами, просто потому, что другого пути нет. А дальше мы станем оборонять три узкие пожарные лестницы и, если догадаются взломать двери, то лифтовую шахту. Четыре дырки – это вам не огромная плоскость небоскрёба, где одновременно вверх лезли сотни заражённых.
Джамп мог смело подавать заявку в злые гении. Взрыв получился не сильный и, скорее всего, направленный. Почти все стёкла на этаже были разнесены, большинство рам выворочено и совершенно непригодно для лазания тяжёлых заражённых вверх. Зато мебель осталась на местах, и даже среднего размера предметы интерьера сохранили своё положение. Разумеется, образовался некий творческий беспорядок из разбросанной мелочёвки, осколков стекла и разлетевшихся бумажек, но в целом помещения сохраняли свой изначальный вид, только без стёкол.
Никогда не любил витражные окна в пол. Это только для больших городов, где тебя всё равно никто не знает. Но если ты живёшь в Малошушенске и случайно забыл задёрнуть штору, а утром подошёл к окну в полный рост, забыв одеться, то половина небольшого города уже к обеду будет обсуждать новость. Но сейчас я оценил витражное окно. Самое то для удержания осады, конечно, когда в тебя вражеские лучники не стреляют.
– Ганслер! Пипец! – возмущалась моя супруга, упёршись плечом в бок комода.
– Бегу, дорогая!
В семейные обязанности мужчины входит перестановка мебели. Старые и забытые слова, такие как шифоньер, трюмо, сервант, горка и комод, сейчас употреблялись исключительно в оборонительном плане. Подволокли комод к краю окна. Порожка не было, просто пол, переходящий в обрыв. Вот тут и пригодился витраж. Я осторожно придержал предмет мебели и отправил в полёт, прямо вдоль стекла. Массивный подарок из лакированной древесины полетел вниз, сгребая заражённых, лезших по алюминиевым рамам между витражными стёклами. Подобные предметы мебели были у корейцев повсюду, хотя совсем в небольших количествах, скорее в качестве декора, и наверняка имели большую ценность. Основную часть имущества хозяева апартаментов хранили во встроенных шкафах и гардеробных.
– Дорогая! Всё детство мечтал так сделать. – И указал Вешалке на ещё один предмет интерьера.
– Я тебя обожаю!
Рояль был не классических цветов, а тёмно-зелёный. Наверное, супруге приходили в голову те же самые мысли. В детстве я смотрел кучу мультиков, где на головы врагов в качестве апофеоза сбрасывали рояль. Трёхногий музыкальный инструмент выходил на рулёжку легко. Нужно было только откинуть упоры с колёсиков, почти такие же, как на офисном стуле. Подкатили к окну. Рояль начал переваливаться через витраж вниз, и стоило приличных усилий придержать трёхногий инструмент, чтобы он полетел не просто вниз, описав дугу, а проскользил по ровным стёклам башни. Габаритный предмет сделал отличную брешь в двух рядах ползущих наверх заражённых.
Хорошо, но мало. С крупногабаритным всё. Дальше летели стулья, вытащенные из кухонных гарнитуров ящики, которые тоже весили немало, кухонная утварь, крупные горшки с цветами, чемоданы и сумки, в которые мы напихивали для утяжеления всё, что под руку попало, и чучела. Чучело – это штаны, куртка или свитер, у которых мы завязывали рукава и наполняли тяжёлыми подручными предметами, выгребая всю массивную и многочисленную мелочёвку. Кидать отдельные ножи, вилки и ложки в заражённых бессмысленно, а вот если подарить целый столовый набор, желательно с тарелками и чашками, завязанный в тугой узел из брючного костюма или модного боди, то такой подарок оценивали, срывались вниз и летели на эксплуатируемую крышу торгового центра рассматривать подарки.
Каждый удачно скинутый предмет, будь то микроволновка, рояль или чемодан с трусами, экономил нам бесценные патроны. Была настоящая суета. От наших разгорячённых тел шёл пар, пробивающийся сквозь комбинезоны, сшитые из обивки мебели и дорого-богатых портьер. Все бегали, словно сумасшедшие белки, только не прячущие ценности, а кидающие их вниз.
Потом мы лупили из всех стволов. Били одиночными, стараясь экономить каждый патрон, но твари упорно лезли и уже были столь близко, что через десяток секунд они ввалятся на этаж, и нам придётся бежать к лестнице.
– Дзям! Дзям! Дзям! – орал прибежавший Джамп, показывая нам, чтобы мы отвалили от витражного проёма.
Парень держал в руках распылитель для цветов и настольную турбо-зажигалку в виде головы какой-то знаменитости. Замахал руками, чтобы мы от него держались подальше, перегнулся вниз, навстречу ползущим заражённым. Плотная и густая струя огня из цветочного разбрызгивателя залила плоскость стёкол на два этажа ниже. Рядом появился Ким с цветастой бутылкой из пластика и присоединился к огнеметанию, радостно вопя:
– На абордаж! Ура-а-а-а!
– Дзям-дзям-дзям! – вторил ему Джамп.
Ким пользовался брызгалкой, как в детстве, когда мы заливали воду в мягкую пластиковую ёмкость и делали дырку в крышке. Воздух заполнился знакомым запахом, от которого я сглотнул слюнки. Сразу захотелось солёного и хрустящего огурчика. В качестве горючей смеси для импровизированных огнемётов корейцы наверняка использовали коллекционный виски. Чем богаче и реже бутылка, тем, как правило, выше градус. Здесь было немало бутылок с крепостью от 45 до почти 85 градусов.