S-T-I-K-S. Капкан
Шрифт:
– Русские после первой не закусывают! Да и после второй не всегда!
В голову закралась мыслишка, что если я через полчасика встречу ментов, то от моего выхлопа стану первым подозреваемым в убийстве своих друзей. Вторая мысль была интересней. Я сегодня ничего не ел. Те бутерброды, которые съел ещё с утра на острове, давно вылетели из меня и не считаются. Но вот не хочется есть, и всё тут. А с моей болячкой, которая требовала всяческих диет, мой организм, не маленьких размеров, жрать хотел всегда. Ещё одна загадка сегодняшнего сумасшедшего дня.
Оттолкнулся от берега веслом и выгреб на середину речки. Вёсла, развернув в уключинах, положил на дно. Плыл лицом вперёд, не закрывая глаз, и ждал, что же будет! НИ-ХРЕ-НА! Просто продрейфовал вниз по течению. А КАК ЖЕ ГРАНИЦА? Да не было её. Взял вёсла, крутнулся и стал оглядывать только что покинутые воды. Да, нестыковка картинки, плыву по каналу шириной двадцать метров, а впереди он резко сужается до восьми. Слева и справа берега в граните, потом по шесть метров земляные берега и снова река, но уже восемь метров шириной! Это вообще как, нормально? Недолго думая, взялся за вёсла и погрёб вниз по течению. Даже не оглядывался. Как робот: вперёд-назад, вперёд-назад. Сколько так молотил, сам не понял, просто заклинило. Стал задыхаться, что не удивительно в моём-то ущербном состоянии. И пропустил новую границу!
Просто оказалось, что плывёт лодка теперь по огромному Озеру, но никак не по реке. Бросил вёсла, оглянулся. Стал вертеть головой во все стороны! Да что за бред то!
Любая вёсельная лодка, которой ты правишь, несёт тебя спиной вперёд! То есть, берег, на который я смотрел сверху от первой границы, который был справа от меня, сейчас находится слева. И там-то было всё в относительном порядке. Только лес был другой! Не могу объяснить чётко, но совсем другой! Не понять сразу, что с ним не так, но это другой лес! Но всё-таки лес! А вот по правому берегу, который полого поднимался вверх, было всё непонятно. Там были обработанные поля сельхоз культур. Вот только что был лес, и опаньки – ухоженные поля! Это как?
Я прислушался к самочувствию организма. Нет, чуть мутит. Выпил-то грамм двести, но не пьян. Ущипнул себя за правую ляжку, боль почувствовал. Говорят, что человек, который сошёл с ума, своей боли не чувствует. Ещё раз ущипнул себя за правое бедро. Да ведь больно-то как! Может я и свихнулся, но вот боль то чувствую! Снова стал разглядывать берег с правой стороны от себя. Много не увидишь, берег вроде бы и пологий, но поднимается вверх. Лес просто исчез. Нет там никаких деревьев, поля пшеницы или ячменя, откуда мне знать? На агронома не учился. Но вот какое-то не соответствие есть. Осмотрелся вокруг и увидел бакен.
Простой бакен, который устанавливают на речных фарватерах для курса судна. Подгрёб к нему, привязался и стал думать, что же мне делать дальше! Лодка чуть отплыла от бакена, натянула верёвку и остановилась на месте. Посмотрел на часы, 19:25. Уже должно темнеть. Но что за чертовщина творится вокруг. То, что я попал не в озеро и так понятно, кто будет ставить в озере бакены для речных судов. Но ведь тут от берега до берега триста метров! Поднял бинокль к глазам и стал осматривать берега. Как-то неправильно всё. Соединение канала, из которого я выплыл с этой рекой, было другое! Вот не могу объяснить как, это надо видеть. Берега плавно расходились в стороны, расширяя водную гладь на невообразимую ширину. Как вершина подковы, они сходились к каналу, из которого я выплыл. Граница соединения как-то размывалась. Вот непонятно и всё тут! А на правом берегу растёт пшеница. АГА! В КОНЦЕ СЕНТЯБРЯ! Стоят столбики стеблей, на концах которых зелёные колосья. Что-то неправильно в этом месте. Всё неправильно. Так в природе не бывает.
Подумал о том, что надо всё-таки что-то съесть. Взял банку домашней тушёнки и только тут вспомнил, что консервный нож я не взял. Тушёнкой нас снабжал отец Виктора. Мужик с большой буквы! Ту дичь, которую мы ему привозили (когда разделанную, когда нет), он кромсал на куски, распихивал по банкам и загружал в автоклав. Получалась ОФИГИТЕЛЬНАЯ тушёнка. В магазине ты такую не купишь! Я взял банку, перевернул её вверх донышком, поставил на поликарбонатную сидушку и стал отжимать жестяную крышу. Не спеша, потихоньку, просто отжимал крышку от банки. С сосущим звуком крышка отошла от банки. Перевернул горлышком к верху, достал ложку из-за правого голенища и стал через силу запихивать в себя тушёное мясо. Есть не хотелось совсем. Но ведь брюхо-то надо набить. Хлеба не было. Грыз сухари, которые мы брали с собой. Время от времени запивал минералкой.
В голове шумело, такое впечатление, будто сидишь на берегу моря и слышишь звук накатывающихся на берег волн. Только вот шум этот слышался не ушами, а исходил он изнутри черепа.
Закончив есть, снова стал осматривать берега. Ширина реки примерно метров триста, и тянется она километров на пять. Дальше вроде бы чуть сходится, образуя два мыса слева и справа. Рассмотреть, что там дальше, не получается. Деревень и посёлков по берегам нет. Но вот поля эти. Может, где-то недалеко есть люди? Ночь на носу, и шляться по незнакомым местам в потёмках мне не хочется. Плыть – тоже не фонтан. Значит, надо готовиться к ночёвке. Пристать к берегу даже мысли не возникло. С такой чертовщиной, ну его нафиг! И на воде перекантуюсь. Лодка трёхместная, один как-нибудь устроюсь. Солнце клонилось к горизонту, ещё чуть-чуть и коснётся своим краем земли. Вынул из креплений сидушку, распределил вещи, чтобы можно было улечься, надел тёплую куртку. Ночью на воде всегда прохладно, а к утру и вовсе задубеть можно. Снова кинул взгляд на светило.
– ТВОЮ ЖЕ МАТЬ!!! ОХ-РЕ-НЕТЬ!!! ДА ВЫ ЧЁ МЛЯТЬ?
Солнце, коснувшись края земли, вместо того чтобы как обычно уйти за горизонт, внезапно почернело и взорвалось десятком чёрных клякс! Волосы встали дыбом. Руки затряслись. Тело колотила крупная дрожь. Темнота навалилась сразу, не было никаких сумерек и постепенного прихода ночи. Бац, – и сразу тьма. Луны не видно. Но странное дело, темнота не была полной, света звёзд вполне хватало для того, чтобы видеть всё вокруг. С небом тоже было не всё в порядке. Млечного пути не было. Звёзд мало, но все они очень крупные и яркие.
Обхватил трясущимися руками плечи и стал раскачиваться вперёд-назад, сидя на заднице. Мысли путались и метались бешеными белками. Понять ничего не мог. Может, я сошёл с ума? И лежу сейчас я, привязанный к железной койке в дурке. И всё, что со мной сегодня случилось, – это бред моего воспалённого сознания? Если это так, то это очень реальный бред. Поднес левую руку ко рту и с силой укусил за большой палец. Да ну нахрен! Боль очень даже реальная! Снял фляжку, открутил колпачок и стал жадно глотать самогон. Крепкость даже не чувствовал. Как воду лакал. Через силу остановил себя. Встряхнул сосуд, осталось совсем немного, грамм сто пятьдесят или двести. Решил так: разбираться со всей этой чертовщиной буду завтра, а сейчас надо как-то поспать. Умостился на правый бок, подсунул под голову рюкзак и стал считать баранов. Как бы странно это не выглядело, но уснул быстро.
День второй
Проснулся поздно. Глаза не хотелось открывать вообще. В голове мерзкий шум бушующего моря. И тут вспомнился вчерашний день. Глаза резко распахнулись. Поискал солнце. Светит себе, как и положено, поднялось уже достаточно высоко. Лежу в лодке. Слабость страшная. Всё тело мелко дрожит. Дикая жажда, знакомая каждому, кто хоть раз в жизни перепил и с утра мучается похмельем. Кое-как уселся, достал полторашку минералки и выпил всю. Легче не стало, ну вот ни капельки. Жажда не прошла. Стал мысленно костерить себя на все лады за вчерашнюю выпивку. Ну вот зачем пил? Хотя с другой стороны, не литр же приговорил в одно рыло? Грамм двести всего. С такой дозы так похмелье мучить не будет. Отчего же мне так хреново? Посмотрел на часы, 11:20. Вот это я поспал! Мысли ворочались тяжёлыми валунами. Осмотрелся вокруг. Ничего не изменилось с того момента, как привязался к бакену. На левом берегу поля, на правом – лес. Потёр лоб.