S-T-I-K-S. Капкан
Шрифт:
Что же это вчера было? Вгляделся в небо. Звёзд не видно, солнце обычное. Может у меня правда вечером глюки были? Но вот остальной пейзаж, раскинувшийся вокруг, не изменился. Умных мыслей в голову не приходило. Только одна путная – надо искать людей. Кряхтя как старый дед, через силу отвязался от бакена. Установил сидушку и с горем пополам поплыл вниз по течению.
Состояние отвратительное. Слабость дикая. Обдумывая всё так и эдак, пришёл к выводу, что самогон всё-таки в моём состоянии не виновен. Просто моё тело с раком желудка даёт о себе знать. Но вот живот-то как раз и не болит! Но на всякий случай решил воздержаться от выпивки, вообще решил не пить.
Втянулся в ритм гребли, скорость чуть возросла, и лодка легко скользила по поверхности водоёма. Тот, кто думает, что плыть на лодке –
Жажда замучила окончательно. Покопался в вещах, достал ещё одну полторашку минералки. Сделал несколько маленьких глотков. Не помогло. Выпил примерно пол литра. Никакого эффекта, будто и не пил вовсе. Да что со мной такое? Тело мелко подрагивает, жажда не пропадает, в голове постоянный шум. Мало мне было одной болячки, так ещё что-то прицепилось? Воду решил экономить, осталось две бутылки, одна из них начатая.
Надо двигаться. Надо быстрее найти людей. Взялся за вёсла и всё по привычке: вперёд-назад, вперёд-назад. В какой-то момент мозг отключился. Тело работало само, без участия сознания. Сколько так продолжалось, не знаю. Очнулся от того, что лодку приподняло на слабой волне. Следом ещё одна. Через силу поворачивая непослушную шею, начал озираться, пытаясь понять, кто я и где я. Сижу, не двигаясь, в руках рукоятки вёсел. Сколько так просидел – непонятно, но проплыл не мало.
Впереди, справа и слева мыски сужения реки. Правый берег опять изменился. Полей больше не было, тут и там, насколько хватало видимости, небольшие рощицы, а между ними всё заросло высокой травой. На мысе тоже роща смешанных деревьев, берёзы, ивы и непонятно что ещё. Левый берег тоже поменялся. Если раньше стоял сплошной лес, то сейчас он был идентичен своему собрату. Те же рощи, отстоящие друг от друга на приличном расстоянии, и кругом трава. Только вот если до правого берега было метров сорок, то левый, изгибаясь плавной линией, уходил километра на два-три. Поднял бинокль к глазам и постарался сосредоточиться на том, что вижу. Вот сейчас можно с уверенностью сказать, что это озеро. Ширина около трёх километров, а длиной примерно семь. В дальнем от меня конце виден приличный остров. Детали толком не рассмотреть, но человеческого жилья по берегам не видно. На левом, близком ко мне, точно ничего нет. А вот на правом есть что-то непонятное. Что-то цепляет взгляд, но не могу понять что. Откос там вздымается на пять метров в высоту и толком не видно. Да и на песчаном пляже какие-то странные бугры.
Кое-как зачерпнул ладонями воду из озера и вылил на голову. Несколько раз. Достал минералку и похлебал. Тёплая, нагревшаяся на солнце, она совсем не освежила. Самочувствие всё более ухудшалось. Даже видеть хуже стал. Тело морозит, хотя температура воздуха градусов 25–30. Вон как минералка нагрелась. Слабость жуткая. Мутит неимоверно. Надо к людям.
Вёсла казались железными, такой у них стал вес. Ноет каждая мышца, не желая сокращаться и выполнять свою работу. Вместо того чтобы задать себе ритм и отсчитывать: раз-два, стал твердить: надо к людям, надо к людям, надо к людям. Назад даже не оглядывался. Боялся, что, если прервусь и остановлюсь, дальше не смогу грести. Чувство времени пропало. Как робот выполнял одни и те же движения, только вот механизм оказался бракованным, потому что работал он плохо и не в полную силу. Вымотавшись окончательно, почуяв, что больше ни разу не смогу разогнуться, решил ещё раз осмотреть, что же привлекло моё внимание. Для начала облился водой из озера. Потом снова попил, чтобы хоть как-то взбодриться.
Прежде чем поднести к глазам бинокль, потёр их руками и несколько раз поморгал. Проплыл я прилично. До интересующих меня бугров, которые не мог разглядеть раньше, осталось метров пятьсот. Сейчас видел всё отлично. ЛЮДИ! НАКОНЕЦ-ТО, ЛЮДИ!
От песчаного берега в воду уходил небольшой деревянный причал. Два метра шириной и метров десять длиной. С одной стороны к нему было привязано три деревянные лодки, с другой – пять, две из них были дюральками. На берегу лежали к верху килем ещё семь лодок, все справа от неказистой пристани. Тут и там, в песок повыше от воды, вбиты массивные колья. Начиная от подъёма крутояра, вверх идут ступеньки, сделанные из оструганных досок. Движения на берегу не видно. Людей нет.
Легче мне не стало. Но от вида человеческих следов сил прибавилось. Ещё немного, и я смогу рассказать о трагедии в лесу и получить помощь. Последний рывок, и можно будет расслабиться. Неподъёмные вёсла снова погрузились в воду. Ещё, ещё, ещё! Давай, Киря, поднажми, немного осталось! Скрипя зубами от насилия над телом, толкал лодку вперёд. В какой-то момент голова так закружилась, что даже свет померк. Оглянулся – до причала всего ничего. Подправил курс, несколько гребков, и лодка, двигаясь по инерции, нацелилась на конец причала. Перебрался на нос, трясущимися руками схватил верёвку и привязался к деревянному столбу, служащему сваей для настила. Минут пять сидел и жадно вдыхал воздух. Наконец собравшись с силами, выбрался на причал и походкой закоренелого алкаша поплёлся к ступеням на берегу. По сторонам не смотрел, цель прямо передо мной, так что и башкой крутить нечего. Передвигался со скоростью черепахи, совсем мне хреново стало. На последних ступеньках, когда уже голова стала приподниматься над береговым скосом, закричал.
– Люди-и-и! Помогите-е-е!
И тут я приподнялся по пояс над крутояром. Потом поднялся полностью.
Первое, что бросилось в глаза – выщипанная вокруг трава. Здесь деревенские жители привязывали своих бурёнок пастись на вольной травке. Но сейчас коров не было. Только валялись отдельные кости, раскиданные в беспорядке то тут, то там. Ни одного целого скелета или туши. Будь трава повыше, и кости увидеть стало бы проблемой, но она вся выщипана как будто её газонокосилкой подстригли. Сама деревня начиналась метрах в пятидесяти от склона. Поэтому с воды её видно не было. Примерно на двести дворов, так сразу и не скажешь, сколько их.
Только вот поселение было мёртвым! Ни одного человека видно не было. Перед первыми домами валялся большой трактор, на боку, с развороченной кабиной. Половина домов кирпичные, другие – избы, собранные из древесных стволов. Но и те и другие постигла одна и та же участь. Каждый третий дом был разрушен. Понять систему, по которой сносили жильё, не получалось. То четыре дома подряд стоят целёхонькие, то через один одни развалины. Как ломали – тоже непонятно, никакой строительной техники нет. Если тут прошёл ураган, то брёвна должны быть раскиданы на большие расстояния. А они валяются кучами, в местах разломов, выделяясь более светлой древесиной. Кирпичные дома – тоже непонятно, то срыты до основания, то полдома стоит. Вдоль улицы разбитые и перевёрнутые машины. Сараи и хозпостройки, насколько видно, уничтожены все. И тишина. Мёртвая тишина.
Не слышно лая собак или мычанья коров. Не тарахтит ни один двигатель, не едет ни одна машина. Ни криков людей, зовущих на помощь, ни звуков сирен. Ничего.
Упал на колени, и меня затрусило ещё сильнее. Надежда на встречу с людьми, давшая мне силы на этот рывок, испарилась. Совсем расклеился, тело превратилось в бесформенный холодец. Сил не осталось совсем. Мне и так было очень плохо, а после увиденной картины вообще развезло не по-детски.
И тут сквозь звон в ушах и шум в голове послышался какой-то непонятный звук. Что-то неясное, незнакомое. Попробовал сосредоточиться и разобрать, откуда идёт.