S-T-I-K-S. Окаянный
Шрифт:
Напоследок я щедро обрызгал тело спасшего меня кваза и по традиции станичников устроил ему погребальный костёр. Окончательно разгорится он ещё не скоро, всё же дождь ещё окончательно не закончился. Пожалуй, в степи столб дыма от полыхающего коттеджа привлечёт к себе внимание, но нас к тому времени поблизости уже не будет.
От навалившегося на меня напряжения руки ходили ходуном и Доктор Стерва без особых возражений заняла водительское кресло и направила машину прочь.
Сначала внешница придерживалась перенёсшейся вместе с кластером грунтовки, потом, когда она превратилась в самую настоящую звериную
– Расскажешь, что произошло? - спросил я у кривившегося от боли Сыча.
Каждая небольшая встряска сказывалась на его самочувствии не лучшим образом, и стоило его немного отвлечь.
– Да нечего там рассказывать, - хмуро ответил он.
– Сучёныш на поверку оказался матёрым кинетиком, пули от него отлетали как заговорённые. Второй дар я так и не смог разобрать, но ты видел, как он меня располосовал сквозь броник?
– Да, но как он это сделал?
– Просто рукой махнул. А меня будто в блендер засосало. Даже не слышал о таком никогда. Но вот видеть уже довелось... Помнишь Матроскина?
– Ну конечно.
– Мне тогда сразу показалось, что дело с ним не чисто. Не похожи были раны на следы от осколков - слишком чёткие края, - поделился он своими наблюдениями.
– Но зачем ему было убивать незнакомого кваза?
– А ты забыл, кем он был в команде Даши, земля ей пухом, Истерики?
– Водителем, - понятливо кивнул я.
– Так он гарантированно обеспечивал себе место за баранкой, если мне удалось бы вырваться. Что в итоге и получилось.
– Верно, только проездил он недолго, благодаря твоему заросшему двойнику. А так, чёрт его знает, где бы мы оказались...
– Ты ему ещё спасибо скажи, - скривился я.
– Не дождёшься, за Дашку и остальных он ответит по всей строгости...
– твёрдо пообещал Сыч.
– А вообще, сейчас многое стало понятно - и то, как нас вертуха не расхерачила, и то, как быстро на нас вышли в станице. Помнишь дружков его? Хромой и Косой, квасили с ним вместе? Наверняка это такие же крысы, не зря он с ними всё время ошивался. До твоего появления, я был уверен, что он с ними и отвалит куда-нибудь.
– Помню, только второго звали Шифер.
– Да хоть рубероид! Если вырвемся, надо будет весточку дать, чтоб их ментаты в случае чего проверили. Где-нибудь, да выплывут.
Через несколько часов мы наткнулись на дорогу, идущую в нужном направлении, и гнали по ней до самого вечера. К тому времени Сыч уже настолько пришёл в себя, что смог занять место рулевого, позволив Стелле заниматься своими прямыми обязанностями. Несмотря на то, что ему крепко досталось, водитель из него вышел всё равно лучше, чем из меня.
Часы сменяли друг друга, а мне становилось только хуже. Руки колотила крупная дрожь, а стоило пошевелиться, как тело непроизвольно дёргалось, как от удара током. Всё ясно - мозжечок снова приложило, а там и до паралича совсем недалеко. Возможно, стоит мне принять вторую разведённую горошину, как споровый мешок окончательно погасит свет.
Но, как неудивительно, кое-кому приходилось ещё хуже. Едва Стелла вернулась к спеленатому двойнику, который начал ощутимо пованивать, она нетерпящим тоном приказала остановить машину.
– Что там
– недовольно спросил Сыч.
– Не знаю, - женщина задумчиво прикусила губу.
– Мне нужно пять минут на осмотр.
– Ладно, подождём, - я огляделся.
Слева от нас лениво журчала местная речушка, а справа шумели кронами молодые тополя, поверх которых торчала опора высоковольтной линии с обрезанными проводами. Опасности не ощущалось, хотя за время пути я несколько засекал одиночных перерождённых. К счастью, они были не слишком развитыми, и в скорости с внедорожником поспорить не могли.
Прошло никак не пять, а все десять минут, прежде чем внешница поведала нам беспокойным голосом:
– Ему стало хуже.
– В смысле?
– не понял Сыч.
– У него жар. Рана воспалилась. У меня практически закончились седативные, чтобы стабилизировать его состояние.
– Тоже мне врач...
Пришлось мне вмещаться в разговор:
– Так что с раной? Откуда воспаление?
– Не имею понятия, - развела руками внешница.
– У меня нет оборудования, чтобы ставить какие-либо диагнозы. Я вскрою швы и посмотрю, что творится внутри. Это займёт ещё время.
– Слушай, а до вечера он никак не потерпит?
– не унимался Сыч.
– Если вы хотите сдать властям его труп, то давайте продолжим поездку!
– в свою очередь предложила Доктор Стерва.
– Вот какого хрена мы её сектантам не оставили...
– со вздохом посетовал здоровяк.
Возилась она никак не меньше получаса, за который мы успели по очереди подкрепиться сухпайком. Глядя на уплетающего за двоих Сыча, который ещё с утра выглядел чуть краше покойника, почти не верилось, что легендарный Пастырь, за которым кто только не охотился, слёг от обычного пулевого ранения. Да у меня самого в мясе засело грамм тридцать железа - вытаскивал кусачками, обливаясь кровью и слезами. А сейчас ранки уже затянулись крепкой корочкой и почти не беспокоили. Удобно.
В теле Пастыря так и вовсе - даже пуля не застряла. Кстати...
– А пуля могла быть отравленной?
– А нахрена? Легче ещё одну пустить, чем заторачиваться с ядами. Тем более, большинство из них паразит выводит.
– Но не в его случае, - устало поведала Доктор Стерва, забираясь на заднее сиденье.
– Думаю, мы имеем дело с последствиями применения какого-то спецбоеприпаса. Например, из обеднённого урана...
– Я слышал про такие пули, - медленно проговорил Сыч.
– Говорят, после них в лучшем случае становятся атомитами. Если выживают.
– К сожалению, у меня нет счётчика радиации или образца пули.
– развела руками женщина.
– Всё что мне пока удалось - стабилизировать его. Нужно более совершенное оборудование.
– Что ж, увижу больничку, тормозну, - пообещал Сыч, трогаясь с места.
До вечера нам удалось преодолеть ещё километров двести, прежде чем очередная дорога привела к старой полуразрушенной башне. Возле неё решили и заночевать.
Пусть и стилизована она была под старину, но на поверку оказалась ненадёжным самостроем для туристов, вез должного ухода быстро пришедшая в негодное состояние. Лестница, ведущая на смотровую площадку, обрывалась на уровне этажа третьего-четвертого, и лезть выше мог только убеждённый самоубийца.