С тех пор, как уснула моя красавица
Шрифт:
Майлс пришел в себя, чувствуя как маленькая рука трясет его. "Идем со мной, " — прошептал кто-то ему в ухо по-английски с сильным акцентом. Сквозь туман боли в голове он ничего не соображал. Его глаза слиплись от запекшейся крови, он ничего не видел. Вдалеке слышались выстрелы. Ребенок — он понял, что это был ребенок, девочка — вел его по пустынным улицам. Напрягая мозг, Майлс пытался сообразить, где она подобрала его и удивляясь, почему она одна. Он слышал грохот своих армейских ботинок по каменной мостовой, звук отворяемых ржавых ворот, потом возбужденный быстрый шепот — объяснение ребенка. Сейчас она говорила по-итальянски,
После войны Майлс воспользовался законом о льготах демобилизованным и поступил в колледж. Здание колледжа в Фордхэм Роуз Хилл было всего в нескольких милях от того места в Бронксе, где он вырос. Его отец, капитан полиции, был настроен скептически. « Все, что мы смогли сделать для тебя, это заставить тебя закончить школу, — заметил он. — И не потому что Бог обделил тебя мозгами, а потому, что ты никогда не утруждал себя засунуть нос в книжки».
Тем не менее через четыре года, закончив с отличием колледж, Майлс поступил в Высшую школу права. Отец был польщен, но предупреждал: «Ты все равно коп в душе и не забывай об этом, когда получишь все свои славные дипломы».
Школа права. Адвокаткая контора. Частная практика. Это тянулось до тех пор, пока Майлс Керни не понял, что хорошему адвокату не стоит больших усилий превратить обвиняемого в подзащитного. Его это не привлекало. Майлс принял предложение стать Государственным прокурором.
Это был 1958 год. Ему тридцать семь. За эти годы он встречался со многими девушками, наблюдая, как они одна за другой выходят замуж. Но как только он сам начинал подумывать о женитьбе, словно какой-то голос шептал ему: «Подожди, у тебя еще все впереди».
Намерение съездить в Италию возникло не вдруг. "Нельзя сказать, что ты был в Европе, если ты оказался там только для того, чтобы тебя подстрелили, — говорила ему мать, когда он приходя обедать домой, неуверенно делился с ней своими планами, и добавляла: «Тебе не кажется, что не мешало бы навестить ту семью, которая прятала тебя в Понтиси? Я сомневаюсь, что ты тогда как следует отблагодарил их».
Он до сих пор признателен матери за этот совет. Потому что, когда он постучал в дверь, ее открыла Рената, которой к тому времени было уже двадцать три года. Рената — тоненькая и высокая, не намного ниже его самого. Рената, которая восхитительно просто сказала:"А я знаю, кто вы. Это вас я привела в ту ночь".
«Откуда ты помнишь?» — спросил он.
«Мой отец сфотографировал нас с вами до того, как вас увезли. Я всегда держу эту фотографию на моем столике».
Они поженились спустя 3 недели. И следующие 11 лет были самыми счастливыми в его жизни.
Майлс подошел к окну и выглянул на улицу. По календарю весна наступила неделю назад, но кто возьмется предсказать капризы природы. Он отогнал от себя воспоминания о том, как Рената любила гулять по снегу.
Споласкивая и загружая в посудомоечную
В 6 часов Майлс начал готовить обед. Он умело порвал на кусочки листья салата, покрошил зеленый лук, тончайшими полосочками нарезал зеленый перец. Он бессознательно улыбался про себя, вспоминая, что до появления Ренаты салат в его понимании представлял собой помидоры и зелень, заправленные майонезом. Его мать была прекрасной женщиной, но кулинария не входила в число ее достоинств. Основным принципом ее стряпни было стремление «убить все микробы», поэтому отбивные всегда были такими сухими и жесткими, что требовалась известная сноровка, чтобы с ними сражаться.
Рената ввела его в мир, где он открыл для себя аромат приправ, нежность лосося, вкус изумительно приготовленных макарон и остроту салатов с чесноком. Нив унаследовала умение хорошо готовить от своей матери, а Майлс требовал признания за собой первенства в единственном, чему он научился — в приготовлении особого салата, который и правда удавался ему превосходно.
В 10 минут седьмого он уже начал тревожиться за Нив. Наверное, такси на улицах совсем мало. Господи, только бы она не пошла сейчас через парк. Он попытался дозвониться в магазин, но там никто не отвечал. Майлс уже готов был звонить в ближайший участок, чтобы полицейские проверили парк, как влетела Нив, нагруженная свертками и коробками с одеждой.
Майлс ни за что не признался бы Нив в своих трусливых намерениях, вместо этого он принял из ее рук коробки и вопросительно заглянул ей в глаза. «Опять Рождество? — спросил он, — „Для Нив от Нив с любовью“? Ты выгодно себе это продала?»
«Майлс, не умничай, — раздраженно ответила Нив. — Могу тебе только сказать, что, может, Этель Ламбстон и хороший клиент, но если бы ты знал, как она порой действует мне на нервы!» Нив забросила коробки на диван и вкратце рассказала о своих бесплодных поисках Этель.
Майлс испуганно посмотрел на дочь. «Этель Ламбстон! Эта та самая сплетница, которая была у нас на Рождество?»
«Та самая». Сгоряча Нив пригласила Этель на празднование Рождества, которое она и Майлс устраивали дома каждый год. Для начала Этель прижала к стенке епископа Стэнтона, объясняя ему, почему католическая церковь в ХХ веке уже не так популярна, после чего, разнюхав, что Майлс, оказывается, вдовец, уже не отходила от него весь вечер.
«Она меня совершенно не интересует. Если тебе нравится, ты можешь поселиться под ее дверью, — предупредил Майлс, — но чтобы в этом доме ее ноги больше не было».
3
Денни Адлеру не слишком-то улыбалось пахать за какие-то гроши плюс чаевые в кафе на углу Лексингтон и 83-й улицы. Но что можно было поделать в его положении условно осужденного. А Майк Тухей — офицер, под бдительное око которого попал Денни, был изрядной свиньей, власть которого распространялась на весь штат Нью-Йорк. Он потребовал бы отчета в происхождении каждого потраченного Денни центе, если б тот не работал.
Поэтому работать приходилось и он ненавидел каждую минуту, проведенную в кафе.