С тобой навеки

Лиезе Хлоя

— Иисус Рождественский Христос, — рявкает Вигго, прижав ладонь к сердцу. — Да что с тобой не так? Вампиром в прошлой жизни был?

Оливер стоит в изножье кровати и чешет живот.

— Божечки. Я просто встал с кровати, — мямлит он, затем моргает и трёт глаза. — Что тут делает Ви?

— Я пошёл по твоему следу, — говорит ему Вигго. — Ты не отвечал на мои звонки. Что происходит?

Лицо Олли делается замкнутым.

— Я не хочу об этом говорить.

— Окей, — Вигго поднимает руки в жесте капитуляции. — Нам необязательно говорить об

этом. Пока что. Но мы поговорим об этом. О том, как ты без предупреждения уехал от колледжа и команды, что настолько не в твоём духе, аж пугает.

— Я не буду об этом говорить, — упирается Оливер, с надеждой косясь на кухню. — Но ты поможешь мне почувствовать себя получше, если после моего душа тут появятся pannkakor.

— Бездонная ты бочка, — бормочу я, вставая и забирая с собой кружку кофе. — Иди в душ. От тебя пахнет самолётным воздухом и едой из кафетерия.

Вигго хрюкает.

— Вот к кому ты побежал? К утешающим объятиям и словам Акселя?

— За компанию страдать веселее, — говорю я ему.

Оливер улыбается мне, наблюдая, как я достаю ингредиенты для блинчиков. Я отчаянно стараюсь не думать о том дне, когда учил Руни печь их.

— Вчера вечером он обнял меня, — хвастается Оливер.

Вигго ахает и бросает на меня обиженный взгляд.

— Это было при уважительных обстоятельствах, — для галочки констатирую я, зачерпывая муку.

— Что я должен сделать, чтобы заслужить объятия? — требует Вигго.

— Если когда-нибудь пролетишь тысячу миль и заявишься ко мне на порог в слезах, я обниму тебя, Вигго.

— Пфф. Да легко. Я уже пролетел тысячу миль. А теперь мне нужны лишь слёзы, а это… — он моргает, слегка шмыгает носом, и ну поглядите, его глаза блестят. — Смотри. Я в слезах. Практически лужица.

Я кидаю в него брусочек сливочного масла.

— Отдери жопу от стула и помоги мне с блинчиками.

Глава 14. Руни

Плейлист: P!nk & Willow Sage Hart — Cover Me In Sunshine

Рассвет поднимается из-за горизонта, разливая десятки ослепительных оттенков оранжевого и жёлтого. Взглянув на деревья, я наблюдаю, как прохладное голубое небо становится всё ярче за кружевом полуголых веток, а те листья, что ещё остались висеть, озаряются солнцем и пляшут на ветру как крохотные язычки огня. Я очень усердно стараюсь не скучать по Акселю и не вспоминать, как он смотрел на закат в день нашего свадебного похода. Я стараюсь не слишком задумываться о том факте, что он разделил со мной своё любимое место.

А потом мой телефон вибрирует на журнальном столике. Я беру его и снимаю блокировку. Мои щёки приподнимаются в улыбке, когда я читаю сообщение Акселя.

«Спасибо, что сообщила мне, когда безопасно добралась. Извини, что отвечаю только сейчас. Прошлым вечером из ниоткуда заявился Оливер (очень даже в его духе), и к тому времени, когда я его накормил, что заняло несколько часов (тоже очень в его духе),

и сумел проверить свой телефон, было уже так поздно, что я не хотел рисковать и разбудить тебя».

— Чёрт, — бормочу я.

«Что он там делает? — пишу я. — Он заметил ремонтные работы?»

«К счастью, он пребывает в блаженном неведении относительно масштабов ремонта, — отвечает Акс, — и того, что это подразумевает, так что ничего страшного. Что касается цели его визита, я не уверен. Что бы там ни было, думаю, ему просто нужна передышка».

Я улыбаюсь в экран, когда приходит новое сообщение от него. «Между прочим, Гарри передаёт привет».

Там прикреплено фото пса, его карие глаза широко раскрыты, морда смотрит в линзы камеры. Но что заставляет моё сердце завертеться в груди, так это то, что снимок — селфи, и худая, мускулистая рука Акселя обнимает его. Я вижу его от губ и ниже, но упиваюсь каждой деталью. Тень бородки, которую он постоянно забывает сбривать, потому что буквально работает от рассвета до заката, пока не валится с ног в палатке. Длинная шея и впадинка у основания горла — я определённо не фантазировала о том, как проведу по ней языком.

Я держу палец над фото, затем нажимаю «сохранить».

«Скажи Гарри, что я передаю привет, — печатаю я, — и что я по нему скучаю».

Три точки сразу же начинают танцевать внизу экрана, и моё сердце совершает кульбит.

«Гарри говорит, что тоже скучает по тебе».

— Миленький пёс.

Я вскрикиваю и роняю телефон как горячую картошку. Уилла с любопытством косится на меня, ставя мой чай на журнальный столик, затем садится со мной на садовые качели на крыльце, построенные Райдером.

— Спасибо, — говорю я своим самым бодрым голосом.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

Я киваю.

— Ага. Абсолютно. Непременно.

Уилла с минуту всматривается в мои глаза, затем, похоже, решает, что я веду себя в своей типичной, умеренно странной манере. Вздохнув, она кладёт голову на моё плечо, и мы смотрим на рассвет с её обтянутого сеткой крыльца.

— Я так счастлива, что ты здесь, — говорит она.

— Я тоже, — отвечаю я ей. — Я рада, что я нашла это место. В конечном счёте.

Она хрюкает, затем отпивает кофе.

— Бедная ты женщина. Я же говорила, что с радостью приеду к тебе, но ты такая упрямая.

— Кто бы говорил.

Мы чокаемся кружками, и я пью чай, скучая по кофе, но зная, что когда мой живот закатывает истерику, кофе мне нужен меньше всего на свете. Та бутылка вина и неожиданно острые блюда в духе кухни фьюжн, которые мы ели вчера, вдобавок к тревоге из-за планов рассказать Уилле о моей болезни, заставляют мой живот сжиматься неприятными спазмами.