С тобой навеки
Шрифт:
Глава 1. Руни
Плейлист: Kesha — Cowboy Blues.
Мои глаза не отрываются от дороги, но мысли витают в облаках. Окна приоткрыты, прохладный осенний воздух просачивается в салон, пока аэропорт Сиэтл-Такома скрывается позади, а впереди меня ждёт отдых в уютной хижине.
Пока мои мысли дрейфуют, я наслаждаюсь видом: сапфировое небо, изумрудная вечнозелёная растительность, смешивающаяся с блестящими бронзовыми листьями, и ониксовая лента асфальта, прокладывающая дорогу. В моей арендованной машине громко играет Kesha,
Я поцеловала Акселя Бергмана.
И это не конец света. Я с этим смирилась. Не то чтобы я зацикливаюсь на этом. Или грежу наяву. О Шарадном Поцелуе или об Акселе, которого с тех пор не видела.
О котором я определённо не думаю сейчас, пока еду по его родному штату, и та самая песня раздаётся в салоне прежде, чем я успеваю её переключить, а на небе раскидывается радуга.
Охххх, Руни. Врёшь как дышишь.
Мои мысли сосредоточены не на дороге и не витают в облаках. Они живут в прошлом, в моменте после нашего поцелуя…
Бумажка со словом «поцелуй» падает на пол. Мои губы покалывает, щёки заливает жаром, пока я стою с запрокинутой головой и смотрю на Акселя, которого я только что поцеловала.
Может, корректнее будет сказать «домогалась губами».
Радужная россыпь конфетти стремительно разлетается по комнате с лопастей вентилятора, работающего над нашими головами. В дымке мягкого, тёплого освещения воздух пульсирует бодрыми начальными аккордами той песни.
Но всё меркнет, пока я смотрю на него. Почти два метра ворчливого великолепия. Непроницаемая, опасно соблазнительная тайна.
Тот, кого я только что смяла губами ради задания в шарадах.
Я подношу трясущуюся руку к губам.
— Аксель, я… я… прости. Я не хотела… То есть, мне не стоило… Просто я ужасно азартна и…
Он молча стоит и смотрит на мои губы. Затем медленно делает шаг ближе. В кои-то веки он не уходит, как делает всегда, когда я приближаюсь. Он не убегает.
Он остаётся.
— Я думаю… — хрипло произносит он, наклоняясь чуть ближе.
Я тоже подаюсь чуть ближе.
— Ты думаешь…?
Аксель хрипло сглатывает, и кончики его пальцев дотрагиваются до моей руки. Это легчайшее прикосновение, но оно кажется сейсмическим… грохотом проносится по мне в ритме музыки, будто это саундтрек к этому хрупкому, почти-свершившемуся моменту.
— Я думаю… — шепчет он, — во мне открылась новая любовь к шарадам.
Моя
Он делает шаг ближе, отчего наша обувь оказывается носок к носку, а его взгляд останавливается на моих губах. Он опускает свою голову к моей. Он ближе. Ещё немножко ближе.
И как раз когда я осознаю, что он, возможно, готов поцеловать меня в ответ, резкие предупреждающие спазмы скручивают мой живот и выбивают воздух из моих лёгких.
В худший момент в мире это я отстраняюсь от него. Это я выбегаю из комнаты. Момент украден ещё до того, как он сумел во что-то вылиться.
И на этом грёзы наяву всегда заканчиваются, оставляя меня гадать — а что, если?
Что, если мне не пришлось бы сбежать без единого слова в своё оправдание?
Что, если бы когда я наконец-то вернулась, Аксель всё ещё был бы там и ждал меня?
Мои грезы «а что, если» сладкие как сахарная вата, но растворяются так же легко, когда рингтон моего телефона перебивает музыку. Я кошусь на экран, и в горле встаёт ком, когда я вижу имя своей лучшей подруги: Уилла.
Единственный звук в салоне машины — это ритмичный трезвон телефона. Внезапно становится тихо, слишком тихо, и мои мысли возвращаются к тому, от чего я сбежала сюда.
Хотелось бы мне сказать, что поцеловать Акселя Бергмана из-за излишнего азарта в шарадах, а потом сбежать в туалет из-за желудочно-кишечной агонии было худшей точкой моего недавнего существования, но это не так.
Потому что после того вечера моё здоровье ухудшилось до такой степени, что мне пришлось взять академический отпуск от учебы на юрфаке, и когда я вернулась домой после оформления этого академического отпуска, я чувствовала себя настолько поверженной, вымотанной и просто потерянной, бл*дь, что не могла оставаться там ни секунды.
И вот так я оказалась здесь, безо всякого направления, делая то, чего не делала уже… да никогда. Я пытаюсь позаботиться о себе.
Уилла по-прежнему звонит, и каждая трель рингтона откалывает кусочек моей решимости. Я делаю глубокий вдох, нажимаю нужную кнопку на руле и принимаю её звонок.
Найдя свой бодрый «я-в-порядке» голос, я кричу:
— Я здесь!
— Ты здесь! Только что получила твоё смс о том, что ты приземлилась. Где именно ты находишься?
— Так, ну вот не надо сразу допрос.
— Ты потерялась, так?
— Я не потерялась, — прищурившись, я смотрю на GPS своей арендованной машины и просматриваю извилистую тропу указаний. Затем кошусь по сторонам. — Я… направляюсь… на запад.
— Ага. Ты же знаешь, что тебе ничего не нужно мне доказывать, верно? Ты увлечённый биохимик, учащийся на юрфаке Стенфорда. Это нормально — иметь слабость и признаться, что ты не умеешь ориентироваться.
— Я признаю, что у меня много слабостей, и что я не умею ориентироваться. Однако я не признаюсь, что потерялась.