С тобой навеки
Шрифт:
Готова поклясться, что я слышу, как она закатывает глаза.
— Въезд на участок буквально подкрадывается к тебе. Я не знаю, сколько раз я сама его пропускала. Там легко проехать мимо, так что сбавь скорость, когда будешь приближаться к тому крутому повороту.
Я морщусь и смотрю на указания. Я понятия не имею, о чём она говорит.
— Будет сделано. Мне уже не терпится увидеть.
— Ох, Ру, тебе понравится. Там так красиво. Мне хотелось бы быть там, приветствовать тебя лично и посмотреть, как ты увидишь это в первый раз. Я бы точно эпично побежала к твоей машине, как в «Огненных колесницах», если бы карьера в профессиональном футболе не была такой требовательной.
— Такое всё сраное, — говорю я ей. — Сраная мечта, воплотившаяся в жизнь — играть за сраную национальную сборную. Сраная честь быть новичком в стартовом составе команды.
— Ладно, хорошо, всё совсем не сраное, и я очень рада. Просто я скучаю по тебе, — после секундного колебания она спрашивает: — Как ты держишься?
— Я… нормально.
Я кладу ладонь на живот, который начал совершать предупреждающие спазмы, с которыми я слишком хорошо знакома, особенно с тех пор, как несколько месяцев назад мои прежние лекарства перестали работать. К счастью, мои новые препараты наконец-то начали дарить мне облегчение от самых серьезных симптомов язвенного колита, так что мне относительно стало лучше. В смысле, я не привязана к дому и не лежу в больнице из-за обезвоживания и боли, но моим внутренним органам нанесён долгосрочный урон. Даже пока я нахожусь в клинической ремиссии, некоторые симптомы навсегда останутся в моей жизни.
Но Уилла спрашивает не про мои проблемы с кишечником. Она спрашивает обо всём остальном. Потому что эту единственную деталь я от неё скрываю.
В последнее время нас разделяет большая часть Западного Побережья, но мы постоянно общаемся, и она знает, что я взяла академический отпуск на юрфаке. Просто она не знает медицинскую причину для этого. Потому что Уилла не знает, что у меня язвенный колит. Она знает, что у меня чувствительный желудок, и что я бегаю в туалет чаще большинства людей, но не в курсе самого худшего и причины.
Сказав ей, что беру академический отпуск, я объяснила, что делаю шаг назад, чтобы оценить, по-прежнему ли юрфак был для меня правильным путём в жизни, и это не ложь. Просто это не вся правда.
Я знаю. Мне ненавистно хранить от неё секреты, но у меня есть свои причины, и я считаю, что они весомые.
Мы стали лучшими подругами с момента нашего знакомства, когда мы были первокурсницами-соседками и новичками в женской футбольной команде КУЛА. Вскоре после завязывания нашей дружбы она поделилась, что её мама в прошлом боролась с раком груди, а также что ей недавно поставили диагноз лейкемия. Вот тогда я поняла, что Уилле меньше всего нужно беспокоиться ещё о ком-то. С правильным лекарством и чистой ненадежной удачей язвенный колит является одним из тех заболеваний, которые могут хорошо протекать на протяжении многих лет. У меня это продлилось на протяжении обучения в колледже, и было лишь несколько незначительных эпизодов, которые мне удалось пережить, не вызывая подозрения у Уиллы. Я ненавижу врать, и мне никогда не хотелось скрывать что-либо от неё, но я сердцем чувствовала, что ей не нужно бремя ещё одной проблемы на её плечах. Мудрость этого решения подтвердилась, когда её мать умерла на нашем третьем году обучения.
В последние несколько лет после нашего выпуска из колледжа я не знала, как ей сказать. Я боялась её беспокоить. Я не хотела, чтобы между нами что-то поменялось. И чем дольше затягивается моя ложь посредством умолчания, тем сложнее сказать правду.
Вот почему она не знает, как сильно я болела в последнее время. Вот почему она думает, что юрфак просто сокрушил меня, и опять-таки, это не ложь, просто не вся правда. Обучение на юрфаке правда
А потом этот стресс, долгие часы за книжками допоздна, тревожность из-за необходимости выложиться на максимум, всё это сказалось на мне, и я просто не могла продолжать. «Твоё здоровье или твоё обучение, — сказал мой доктор. — Выбери что-то одно».
— Руни? — зовёт Уилла. — Кажется, ты отключилась на минуту.
— Извини, — я встряхиваюсь и выдёргиваю себя из транса. — Ты нормально меня слышишь?
— Теперь да. Я не услышала ничего после того, как спросила, как у тебя дела.
— Аа, — я нервно откашливаюсь. — Ну, дела… нормально. Очень не терпится побыть подальше от дома. Ещё раз спасибо, что предложила мне шалаш. Но ты до сих пор не сказала, что мне дать Бергманам в качестве арендной платы.
— Я же тебе сказала, ты не будешь оплачивать аренду. Даже если попытаешься, тебе спуску не дадут. Ты для них практически семья.
Бойфренд Уиллы, Райдер, средний ребёнок из семи братьев и сестёр Бергманов, шумной и дружной семьи, которая приняла меня в свои ряды. Его мама, Элин, переселенка из Швеции, чьи объятия и готовка — это нечто родом из мечты. Его папа, представляющийся как доктор Би — один из тех людей, которые мгновенно превращают любое собрание в вечеринку. Пусть Уилла и Райдер встретились, пока мы учились в КУЛА, и Бергманы называют домом Лос-Анджелес, ранние годы их семьи прошли здесь, в штате Вашингтон, и часто в их А-образном доме для отдыха, так называемом «шалаше».
Бергманы — это хаотичная, тесно сплочённая семья, о которой всегда мечтала моя душа единственного ребёнка, и они всегда принимали меня с распростёртыми объятиями. Поскольку Уилла практически одна из них, а я — её человек, теперь я тоже практически одна из них. По крайней мере, была, пока не случился Шарадный Поцелуй с Акселем, старшим сыном Бергманов.
Теперь они сделали всё неловким. Видимо, только Аксель и я были травмированы моим незапланированным ходом в шарадах. После этого никто не казался хоть отдалённо смущённым. Конечно, они ахнули, когда поцелуй случился (ну то есть, это шокировало всех, включая меня), но к тому моменту, когда я вышла из туалета и обнаружила выразительное отсутствие Акселя, они уже двинулись дальше. Смеялись, дразнились, накрывали стол для ужина. Будто это ерунда.
Они или невероятно талантливые актёры, или же они не особо удивились, что я наконец-то бросилась на Акселя после того, как лелеяла давние чувства к нему, которые я очень долго пыталась скрыть… на Акселя, который удостоил меня столь редкой шутки, когда сказал про «новую любовь к шарадам», но мои выходки его явно отпугнули. Вся ситуация была такой постыдной.
Я чувствовала тошноту. Я смутилась. Так что тем вечером я пробормотала отговорки, и с тех пор, на протяжении последних шести недель я почти не появлялась, что было несложно, ибо я сильно болела.
Хотелось бы мне придумать, как сгладить ситуацию? Да. Хотелось бы мне знать, как снова наладить взаимодействие и не умирать от стыда? Да. Но я понятия не имею, с чего начать, и я сейчас не могу с этим разбираться. У меня нет моральных сил думать о Бергманах, особенно об Акселе. Но у меня есть моральные силы следующие несколько недель пожить в их пустом шалаше, прятаться от реальности и придумывать, как я в итоге со всем разберусь.
Это побег, в котором я отчаянно нуждаюсь. И поэтому я очень хочу дать что-то Бергманам взамен моего пребывания здесь.