С тобой не соскучишься

Бондаренко Ольга Ивановна

– - Илларион, вы решительный человек, деловой. У вас есть деньги. Снимите квартиру и забирайте сразу Гулю. Не смотрите ни на Андрона, ни на Ираклия. Вы любите Гулю?

– - Я люблю её с того момента, как увидел.

– - Вы знаете, через что она прошла?

– - Я знаю самое главное, что Гуля спасала моего отца, стала матерью моей дочери и чужому мальчику. Она святая. Мне не в чем её упрекнуть. Я знаю, что она рожала.... Я все это знаю... Если бы её ребенок выжил, я бы любил и его. Он такой же жертва, как и Гуля, как Алик...

– - Вот и скажите ей это все. Заберите

с собой. Пусть Гуля научится вновь уважать себя, пусть распрямится. У неё просто золотые руки.... Андрон говорит, что она была одной из лучших хирургических сестер.... Забирайте Гулю, детей, увозите... А я поговорю с вашим отцом.

– - Не надо. Отец тоже приказал мне забрать Гулю.

– - В чем тогда дело?

– - Гуля отказывается. Говорит, недостойна меня...
– Илларион повесил уныло голову.
– Она избегает разговоров.

– - Я сама поговорю с ней....

И после этого Вера рассказала Гуле про свои сомнения и ошибки.

– - Решайся, Гуля. Твое счастье в твоих руках.

Но Гуля долго не могла решиться. Илларион снял квартиру в другом конце города. Туда же, не предупреждая, Вероника как-то привезла Гулю. Одну без детей. Она попросила женщину помочь убраться там.

– - У меня уже живот, понимаешь, - втолковывала она.
– Никита мой шипит, не разрешает лишних нагрузок, да я и сама понимаю...

– - Конечно, конечно, - соглашалась Гуля.

Потом под предлогом, что ей надо в магазин, Вера ушла.

– - Знаешь, прямо умираю, но хочу апельсинового сока! - сказала она жалобно женщине.

– - Ну, сходи, купи. Ты же беременная! А для беременных это нормально хотеть чего-нибудь.

– - А ты побудешь здесь одна?

– - Ну, конечно. Ты какая-то сегодня странная, - удивилась Гуля.

Вероника побыстрее ушла. На улице женщину ждал Илларион.

– - Иди, Илларион. Дай Бог, чтобы все у вас получилось. Сама Вера села в машину, подождала час. После позвонила на мобильный Гуле.

– - Гулечка, ты на меня не сердишься?
– виновато спросила она.

– - Нет, - ответила женщина.
– Я сразу чувствовала, что здесь что-то не так. И меня вместо Нанки и Майки взяла. И квартира откуда-то всплыла...

– - Вера, - это трубку взял Илларион.
– Вера, привези сюда детей. Я Гулю назад не пущу. А то не вернется.

– - Конечно! Сейчас везу!
– радостно закричала женщина.
– А можно я обрадую Нану и Майю с Андрианой.

– - Гуля, Вера спрашивает, можно ли обрадовать домашних?
– оживленно спросил мужчина.

– - Можно, можно! - это засмеялась Гуля.

Вероника срочно позвонила домой. Те поахали и странно замолчали.

– - Что случилось?
– спросила она. - Андрон сердится?

– - Нет, - ответила Андриана.
– Вы только уехали, он пришел и сказал, что Вера увезла Гулю к Иллариону. Все видит и знает старый. А вот твой рыжий неожиданно приехал. Сидит с Богданом, шипит на всех. И где ты такого злыдня нашла? Ничего не желает слушать. Кричит, что не разрешал тебе за руль садиться в твоем положении. Ты, Вер, уж нас прости, но детей собирается везти он с Богданом. Я Майку им подсунула. Стой на месте. Назад с мужем поедешь, а Майка с Богданом.

– -

Ладно, - засмеялась Вера.
– Оправдаюсь. И еще! Андриана, ты умница!

Так Гуля и дети остались с Илларионом к великой радости всех.

Илларион срочно восстанавливал документы женщины. И если Ираклий никак не мог забыть, что его невеста была хоть и не по своей воле с другим мужчиной, то Илларион в первую очередь помнил о своей любви к этой женщине, о том, что она стала матерью Тейсе. К Алику мужчина привязался. Возможности точно узнать, чьего ребенка спасла женщина, не было. Поэтому Илларион пришлось верить словам старого Андрона. Тейсу никто не решался расспрашивать. Это запретила Гуля. Она рассказала, что было, когда умирала Лейсе. И Илларион согласился: не надо тревожить память девочки. Он воспользовался своими старыми связями в своей республике, где начала понемногу налаживаться мирная жизнь, срочно улетел туда, оттуда он привез документы, согласно которым Гоар Матисанова являлась женой Иллариона Котакова, и их брак длился уже десять лет. Привез он и новый паспорт для Гули. В её и его паспортах было записано, что у них двое детей: дочь Таисия, девяти лет, сын Алексей, двух с небольшим лет. Илларион дал новые русские имена своим детям. Так им проще будет жить в России. Гуля согласилась. А девочка обрадовалась.

– - Как хорошо, папочка, - защебетала она.
– Никто не будет больше спрашивать, я русская или нет. А то имя у меня было не такое, как у всех. А Тася мне нравится. Меня бабушка Андриана так всегда зовет.

Гуля и Илларион заехали вечером перед свадьбой в дом Андрианы. Надо было уточнить кое-какие мелочи. Илларион оплачивал половину расходов на свадьбу. Сестра у него оставалась одна. "У Наны должно быть все самое лучшее", - повторил он слова Андрианы.

Гуля виновато опустила голову, увидев своего свекра. Старый Андрон подошел, обнял её:

– - Не ругай себя, невестка! Я уже знаю, что вы поженились с Илларионом. Я помню, ты спасла мою внучку, подарила мне внука. Мы с тобой были в самые тяжелые дни. Ираклий сам виноват, что потерял тебя. Ты только люби нашего Иллариона. Я вам желаю большого счастья. Вот одно жаль, не позвали вы отца десять лет назад на свадьбу. Ну и хорошо, - он засмеялся старческим дребезжащим смехом.
– Десять лет назад я бы вам не дал пожениться. Совсем ума не было у старого дурня....

Робко улыбнулась женщина. Но тут налетела Нанка, закружила Гулю:

– - Гулечка, - тараторила она.
– Ты будешь моей свидетельницей. Майка, как всегда трусит, а Вера отказывается, говорит живот уже большой.

– - Конечно, буду, - улыбнулась женщина, видя одобряющий взгляд старого Андрона.

Прожив совсем немного с Илларионом, Гуля научилась улыбаться, стала уверенно смотреть на окружающих. Когда-то в мирной жизни она была хорошей хирургической медсестрой, умелой массажисткой. Илларион очень хотел, чтобы Гуля стала прежней, какой он узнал и полюбил, когда она была еще невестой младшего брата. Он приложил все силы, чтобы к жене вернулось самоуважение. Илларион устроил сына в престижный детский сад, Тейса перешла в гимназию, а жене сказал: