С вождями и без них
Шрифт:
Радио "Свобода" следующим образом комментировала пресс-конференцию, на которой мы с А. Грачевым рассказывали о заседании Госсовета: "Основной момент расхождений - это формула Союза. Конфедерация, как явно по совету Сергея Шахрая предлагал Ельцин, или более демократическое конфедеративное государство. Георгий Шахназаров упирает на спасение общей государственности, его оппонент Сергей Шахрай предлагает сильную Россию в более мягком союзе содружестве".
5 декабря. Пригласив меня к себе, президент попросил подготовить материал к беседе с Ельциным, Кравчуком и Назарбаевым, назначенной на 8 декабря. Я высказал предположение, что в Минске лидеры славянских республик
Горбачев возразил, что ему нужны аргументы в пользу подписания Союзного договора в нынешнем виде: "Нужно доказать, почему необходим союз". Он все еще надеется убедить, объяснить, доказать, а у них другое на уме. Здесь не научная конференция, а политическая борьба.
После обсуждения президент согласился на возможность "ассоциированного членства Украины". Похоже, мы начинаем утрачивать ощущение реальности.
8 декабря. После опубликования сообщения из Беловежской Пущи о том, что президенты трех славянских республик подписали соглашение о создании "Содружества Независимых Государств", мне домой (было воскресенье) позвонил Горбачев и попросил подготовить ему выступление, в котором "должны быть проставлены все точки над "и", прямо и без обиняков сказано о роли Кравчука и других участников Минских соглашений". Перед встречей с Ельциным и Назарбаевым он опять позвонил и спросил в несколько необычной для себя манере: "Что будем делать?" Я сказал, что подготовил текст заявления, которое завершается предложением созвать Съезд народных депутатов и провести референдум. Михаил Сергеевич согласился.
С 12 часов того же дня он засел сначала с Ельциным и Назарбаевым, а затем с Муталибовым и Председателем Верховного Совета Таджикистана Набиевым.
В 16.30 президент собрал советников и специалистов. Е. Яковлев, Ю. Калмыков, С. Алексеев высказались за то, чтобы союзные структуры продолжали выполнение своих обязанностей. Развернулась дискуссия в отношении того, как отреагировать на беловежскую сенсацию. Большинство считало, что промолчать нельзя, три человека не вправе решать судьбу Союза. Были и предостережения: не торопиться, не пороть горячку.
Горбачев рассказал о своем разговоре с Ельциным 5 декабря.
– Я предъявил ему развернутую аргументацию в пользу Союза. Он рассуждал: может, заключить договор на 3-5 лет, Украина ограничится участием в экономическом сообществе; а может быть, создать славянский союз?
Я ему сказал, что этот вариант не следует выдвигать. Если уж он и выплывет, не афишировать. Кто первым признал независимость Прибалтики? И смотри, что они теперь делают с армией, какие решения принимают по гражданству. Борис Николаевич согласился, добавив, что особенно сволочную позицию заняла Латвия. Я ему сказал, понятно почему, там ведь население примерно 50 на 50, они и стараются "выжить" как можно больше русских.
Словом, вроде бы разговор был неплохой. Но он ушел, и не было уверенности, что будет держаться, как условились. Я уже тогда знал, что его окружение подготовило текст соглашения о славянском сообществе. И вот теперь случилось.
В последнем нашем разговоре Ельцин оправдывался, что он пытался продвигать несколько вариантов, а Кравчук все их отклонял - и заключение договора на 4-5 лет, и ассоциированное членство Украины, и славянский союз... Начал упрекать меня за то, что трижды в день переговариваюсь с Руцким. На это я ему говорю, что это обычный разговор у нас внутри, в Союзе. А вот Президент России по нескольку раз в день переговаривается с американским президентом. Он вспылил: "Будете так продолжать,
Далее, продолжал Горбачев, я ему постарался показать полную несостоятельность Минского соглашения. Он хватался за сердце. Я ему сказал: знаешь, Борис, это товарищеский разговор, я тебе привожу все доводы, которые будут приводиться другими. Нужен референдум, пусть сам народ решит. Он ответил: "Выдвигайте свои позиции, только не надо личной брани". Я в ответ: никогда этим не занимался.
Говорил по телефону с Назарбаевым. Он хватается за голову: "Я шел на выборы с одним лозунгом - за Союз".
Попов. Завтра назначен объединенный митинг ДПР, партии Руцкого и ДДР с лозунгами созыва двух съездов. Надо дать понять, что эти вопросы требуют обсуждения на парламентах. Они сейчас проваливаются с реформами, вот и пытаются отвлечь внимание.
Примаков. Нужен прогноз. Не исключаю, что к этому присоединятся другие республики.
Шахназаров. Надо спокойно, но четко сказать, что три лидера не имели права решать судьбу Союза. Сейчас единственная надежда - если Минское соглашение будет отклонено Верховным Советом России.
10 декабря. В Ореховой комнате в 17.30 Горбачев собрал Яковлева, Шеварднадзе, Попова, Примакова, Вольского, Бакатина, Ревенко, Егора Яковлева, меня. Сообщил, что получил распоряжение о переходе Управления правительственной связи под юрисдикцию России.
– Со мной об этом ни слова. И вот пришло мне в голову: может быть, действительно мы теперь встали на пути какой-то неумолимой тенденции, мешаем хоть в такой форме стабилизировать положение?
Попов. Если бы были шансы, что республики, хотя бы часть из них, смогут держаться - тогда другое дело. В противном случае, увы, ничего не поделаешь.
Примаков. Нет практически никаких возможностей воспрепятствовать. На армию не опереться, международные силы будут взаимодействовать с Россией, с республиками.
Е. Яковлев предложил поставить вопрос о чрезвычайном съезде депутатов СССР: едва ли такой съезд удастся провести, но сам факт останется в истории. Дергаться сейчас бесполезно. Может быть, еще раз поговорить с Ельциным? Сказать ему: в 1985 году мы начали новый курс. Ты всегда был за перестройку. Первую часть эстафеты я пронес, ты готов пронести вторую?
Шеварднадзе. Отставку президента воспримут как уход от ответственности. Но все равно будут валить на нас, говорить, что мы довели страну до ручки. Им нужен повод сказать: общими усилиями мы избавились от Центра, от Горбачева, давайте пару лет поработаем спокойно. В дни путча я всерьез считал, что без санкции президента он не мог бы совершиться. Говорил с Борисом Николаевичем, спросил его: если так, сможете вы занять место президента? Он сказал: "Нет". Тогда нужен ли вообще этот пост?
Горбачев. Но тогда они могли решить эту проблему, Бурбулис наверняка жалеет, что не сделали. В результате Беловежских соглашений более всего пострадает Россия. У них нет ясной программы, здесь все непредсказуемо. Поверьте, у меня к этим людям нет никакой антипатии, не говоря уж о ненависти. Они взяли власть, и все. Мне говорят: нельзя идти на конфронтацию. Это правильно. Но нельзя не сказать правду, не предупредить о последствиях. Ведь Конституция-то существует, Верховный Совет тоже. Разве они имели право распустить его? Или Госсовет. Самое опасное, что грозит - развал России.