С. Ю. Витте
Шрифт:
Тетушка Фадеева тоже обрадовалась племяннику, с которым нянчилась в Тифлисе, в доме родителей, где собиралась вся семья.
Рядом с гостиной находился ее кабинет с огромной библиотекой. На стенах висели портреты предков. Надежда Андреевна воплощала не только историю нынешней семьи, но и всех трех ее поколений. <…> За работы в области естественных наук ее [мать] собирались принять в Академию наук. Она завещала этому учреждению собранную ею коллекцию флоры Кавказа. Она вела переписку со многими европейскими учеными. Судя по портретам, ее внук Витте был очень на нее похож [62] .
62
С. Ю.
В столовой пел самовар. Все расселись за круглым столом. Девочка, чувствовавшая смущение в этой новой обстановке, молчала; тетушки потчевали ее конфетами, пирогами и вареньем, восхищаясь ее образцовым поведением. Они ожидали встречи с непоседливым ребенком, а увидели примерную девочку. Было видно, что эти три женщины боготворят ее отца. Они жадно ловили каждое его слово и не сводили с него глаз, когда он говорил.
В углу его старая кормилица вязала шерстяной чулок и бросала украдкой нежные взгляды на этого человека, казавшегося еще выше в этой скромной комнате. Теперь ее маленький Сережа стал важным человеком империи, но он остался прежним. Маятник старинных часов красного дерева, стоявших на камине, нежно качался. Часы тикали негромко, осторожно, словно боялись нарушить это семейное сборище. Горшки с геранью на окнах оживляли уютный интерьер. Здесь отовсюду веяло прошлым, и каждый предмет находил отклик в душе.
Раздался громкий лай. Тетушки засуетились и бросились открывать дверь. На пороге появился жирный и неприятный мопс. Отец девочки терпеть не мог маленьких собак, но из почтения к пожилой родственнице смолчал. Она нежно любила это противное животное и некогда даже брала его с собой в театр, чтобы Бобик, оставшись дома, не заскучал. Бобик спрятался под столом, потом, рыча, обошел ноги всех гостей, пытаясь их укусить. Девочке было очень неспокойно, а ее отцу и того хуже. Тетушки сразу же засуетились вокруг собаки, которой подали миску молока и сладкое печенье.
Когда рассеялись первые впечатления, девочка начала скучать в обществе всех этих взрослых. Она должна была сопровождать родителей, как тень, и слушать разговоры, которые нисколько ее не интересовали.
Она считала часы, которые отделяли ее от встречи с мисс, Арапкой и даже Степанидой. Жара стояла такая, как будто настал Судный день. Прогулки не доставляли ни малейшего удовольствия, потому что на зубах скрипела пыль. Наконец настал долгожданный день отъезда. Радуясь, что возвращается на острова, девочка крепко обнялась с тетушками и пообещала им часто писать. Старушки плакали, прощаясь с любимым братом, благословляли его и обнимали: но их нежности не трогали сердца племянницы. Она мечтала лишь об одном: уехать. На вокзале она с нетерпением ждала третьего звонка, боясь, как бы родители вдруг не передумали и не решили остаться в Одессе подольше. Когда поезд наконец тронулся, она долго смотрела на платформу, где две женские фигуры в черном махали платками.
А. Е. Кауфман
Черты из жизни гр<афа> С. Ю. Витте
<…> Колыбелью карьеры графа С. Ю. Витте была Одесса. Там он провел свою довольно бурную молодость. В Одессе Сергей Юльевич учился в университете и начал свою службу на Одесской железной дороге в качестве конторщика
<…> На Одесской железной дороге Витте выдвинулся и достиг «степеней известных», обратив на себя внимание во время Русско-турецкой войны своею умелою распорядительностью при перевозке войск.
Не последнюю роль в карьере будущего премьер-министра сыграли директор Русского общества пароходства и торговли, которому была подчинена и Одесская железная дорога, старый одессит Чихачёв, и министр финансов И. А. Вышнеградский, ознакомившийся с деятельностью энергичного железнодорожного служащего в бытность свою председателем правления Юго-Западных железных дорог.
С. Ю. Витте оказывал всегда всяческое содействие и покровительство своим бывшим знакомым, начальникам, сослуживцам и школьным товарищам.
В молодости Витте был вхож в семью Рафаловичей в Одессе. И все Рафаловичи при министре финансов Витте сделали карьеры по финансовому ведомству, в банковских и т. п. учреждениях.
Городским головою Одессы, когда Витте окончил университет, был знаменитый прожектер Н. А. Новосельский, много сделавший для благоустройства Южной Пальмиры. Но Новосельский терпел неудачи за неудачами. Английская газета «Hour» обвинила его в получении «промесс» от устроителя одесского водопровода. Во время Русско-турецкой войны Новосельский получил подряд на поставку для офицеров, и на него полился в печати дождь обвинений в злоупотреблениях. Запутался он и при эксплуатации своих тквибульских угольных копей на Кавказе.
Разорившемуся Новосельскому пришел на помощь Витте, и он получил место члена совета при министре финансов.
Другой одесский городской голова, профессор В. Н. Лигин, с которым Витте сблизился в Новороссийском университете, по протекции Сергея Юльевича получил место попечителя Варшавского учебного округа. Витте прочил его в министры народного просвещения, но преждевременная кончина прервала карьеру Лигина.
Вынужденный прервать свою преподавательскую деятельность популярный профессор истории в Одессе Г. Е. Афанасьев назначается, благодаря Витте, управляющим конторой Госуд<арственного> банка в Киеве.
Бывший товарищ министра финансов Романов – сослуживец графа Витте по Одесской железной дороге.
К своим подчиненным Витте относился всегда снисходительно, требуя от них лишь знания дела. Романов отличался большою рассеянностью. Однажды из управления дороги пропала папка с очень важным делом. Долго не решались доложить об этом Витте. Наконец ему стало известно о пропаже.
– Да вы не там искали, где следует, – заявил Сергей Юльевич, – поищите-ка в карманах Романова!
И искомое было найдено в карманах рассеянного чиновника.
В большой дружбе был Витте со своим начальником по Одесской железной дороге Б. А. Магнером и сослуживцем Ф. К. Штерном. Магнер оказался впоследствии в подчинении у своего бывшего подчиненного, то есть у Витте, но отношения обоих были всегда самые дружеские и близкие. Еще за две недели до кончины своей Витте хлопотал об освобождении Магнера из австрийского плена, а когда тот, не выдержав военнопленного режима, умер в пути, в Бухаресте, Витте хлопотал о перевезении его тела в Одессу.
Любил Витте одесситов и самую Одессу, свою «вторую родину», как он называл ее. Он выработал в бытность свою министром путей сообщения весьма выгодные для одесской торговли и промышленности тарифные ставки, содействовал устройству портовой эстакады и всяких усовершенствованных оборудований для одесского порта.