S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник)
Шрифт:
– Нет, не могу, – простонал Щедринский, – просыплю!
Он медленно, боясь вздохнуть, повернулся и с тоской посмотрел на шпингалет. В одной руке зеркальце, в другой – драгоценный лепесток целлофана. А чем же дверь открывать? Альберт Витальевич попытался сдвинуть шпингалет углом зеркальца. Дверь кабинки неожиданно распахнулась, едва не смахнув порывом ветра весь порошок. Зеркальце грянулось о кафельный пол и отразило вместо одной лампочки целый десяток. Щедринский сунул порезанный палец в рот.
– Руки! Руки беречь! – неразборчиво
Туалет был пуст.
– Наверняка ведь какая-нибудь сволочь припрется… – слабо простонал Альберт Витальевич.
Но другого выхода у него не было. Другого зеркальца – тоже. Мелкими инвалидными шажками, с дрожащим клочком целлофана в протянутой руке он двинулся к стоявшему в углу столику. Столик был не очень чистый, но лакированный, чем и привлек Щедринского. Выбрав местечко почище, он ссыпал порошок на столешницу, вынул из кармашка визитную карточку и принялся формировать дорожку.
– И визитка-то ломаная, – бормотал он раздраженно, но, закончив работу, снова сунул карточку в кармашек.
Визитка была последняя.
Альберт Витальевич придирчиво осмотрел две ровненьких параллельных полоски порошка абсолютно одинаковой длины и достал кошелек. Нюхать кокаин положено через свернутую в трубочку стодолларовую купюру. Это любой ребенок знает, во всех книгах про это пишут и по телевизору каждый день показывают. Но стодолларовых купюр у Щедринского давно уже не было. Пришлось сворачивать отечественный, довольно засаленный червонец, напоминающий доллары только цветом, да и то отдаленно.
В коридоре простучали шаги.
– Да где ведущий-то?! – в серебряном девичьем голосе слышались нотки истерики.
Альберт Витальевич торопливо вставил свернутый червонец в нос и склонился над столиком…
В полутемной и чрезвычайно захламленной студии, больше похожей на склад такелажного оборудования, был, однако, один уголок, ярко сияющий свежими красками. Здесь, у фанерной перегородки, оклеенной обоями под кафель, расположился нарядный кухонный гарнитур, плита без единого пятнышка, полки с чистой посудой, сверкающие кастрюли и прочие декорации телевизионной программы «Кушать подано». Съемочная группа, держась в тени, сосредоточенно смотрела на большой, тщательно освещенный стол, где в обрамлении листьев салата, петрушки и базилика возлежали свеженарезанные колбасы. На границе света и тьмы взбешённой львицей металась высокая, но отцветающая Алла Леонидовна – режиссер программы.
– Ну что ты стоишь?! – грызла она ни в чем не повинную ассистентку. – На мобильник ему звони! У нас полтора часа на съемку осталось!
– Да звонила я! – чуть не плача, отбивалась пухленькая Леночка. – Отключен у него мобильник! Две недели, как отключен за неуплату!
– Чтобы я еще раз связалась с этими бывшими звездами… – медленно закипала Алла Леонидовна, – с этой бездарью, пьянью подзаборной! Ни готовить, ни разговаривать толком не умеет, а строит из себя второго Макаревича! Кулинар! На букву «Х»…
Тут представление артиста закончилось, поскольку Альберт Щедринский сам вбежал в студию, энергично потирая руки.
– Время, время, дорогие мои! – Он подскочил к столу, схватил нож, луковицу и улыбнулся в камеру. – Почему стоим?
– Ведущего ждем, – холодно отозвалась Алла Леонидовна.
– Я давно в кадре! – Альберт Витальевич высокомерно поднял бровь. – Давайте мотор!
– У вас пудра комками, – заметила ассистентка Леночка.
– Где?! – Щедринский полез было в карман за зеркальцем, но вспомнил, что зеркальца нет.
– Вокруг носа, где. – Леночка нехотя укусила бутерброд со спонсорской колбасой.
– Пардон! – Щедринский быстро утерся рукавом. – Ну все, я готов!
– А фартук вы не будете надевать? – осведомилась Алла Леонидовна совсем уже ледяным тоном.
– А, черт! Забыл! – Альберт Витальевич схватил со стула фартук с вышитой на груди надписью «Кушать подано» и принялся торопливо завязывать. – Мало того, что я должен сам гримироваться, – обиженно бормотал он, – так еще и это! Костюмер где?!
– Костюмера не дали. – Алла Леонидовна говорила с убийственным спокойствием. – Наша программа внеплановая… Кстати, через час мы должны освободить студию.
– Успеем! – отмахнулся ведущий, прилаживая на голове поварской колпак. – Картошку почистили?
– Это вы у съемочной группы спрашиваете?
– Нет, у Господа Бога! – взорвался артист. – Почему я сам должен заниматься реквизитом?!
– Потому что реквизитора вам тоже не дали! И вообще сказали, что программа идет последнюю неделю.
Щедринский выронил нож.
– Кто сказал?
Алла Леонидовна равнодушно пожала плечами.
– В координации сказали.
– Что они там знают! – Альберт Витальевич презрительно фыркнул. – Это вообще не их собачье дело! Пока спонсор дает деньги…
– Кстати, сегодня звонили от спонсора, – вставила Алла Леонидовна, и Щедринский понял, что сейчас его снова ударят гораздо ниже пояса. – Прошлая программа не понравилась.
– П-почему?
– Говорят, вы все время заслоняете гостей. А спонсору как раз нужен акцент на простой народ. Спрашивают, где награждение победителей конкурса.
Альберт Витальевич задохнулся от возмущения:
– Это что, моя проблема?! Я им буду рожать победителей? А ассистенты ваши чем будут заниматься? Колбасу жрать?!
Леночка поперхнулась бутербродом.
– Я всем разослала приглашения!
– Ха! Приглашения! Надо было встретиться с каждым! Это ваша обязанность, дорогая, – подавать гостей передачи прямо к столу!
– Ага, щас! – Леночка не собиралась сдаваться. – Они все из области! Где я с ними буду встречаться?!
– Это ваше интимное дело, где встречаться! – грубил Щедринский.