S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник)

Зонис Юлия

– Не, пожалуй, так не умею.

– Смотри! – повторяет он. Поскольку другого от Койота добиться трудно, приходится смотреть.

На облаках мелькают всполохи, словно молнии, и вот начинается действо. Похоже на примитивный мульт. Никакой компьютерной графики, только рисованные смешные человечки. Наскальная живопись в чистом виде.

Полянка. На ней сидит зверек. Что-то типа волка или койота. К нему приходит красный человечек и о чем-то упрашивает. Койот дает ему какую-то штуковину. Видимо, глину, потому что красный человечек лепит из него горшок, в который кидает мясо и ярко-красные перцы чили. У него не с первого раза получается, потому что горшок становится твердым, и человек его разбивает, после чего начинает все заново. Когда ему наконец-то удается сделать все правильно, горшок парит, над ним равномерно то ли коптится, то ли парится завернутое в лепешку мясо… и появляются очертания родной Америки. Красные человечки заполняют

ее всю.

Затем к Койоту приходит белый человек, и история повторяется. Красных на карте становится все меньше, а белых все больше.

Потом по камню бежит трещина. Картинки начинают мельтешить, появляются помехи – вроде как в фильме ужасов.

Человечки носятся туда-обратно, машут руками. Паника. Солнце ползет по небу в обратную сторону.

Приходит черед темно-желтого человечка. Он тоже приходит к койоту, варит еду и начинает вытеснять уже белых.

На этом мульт заканчивается.

Это сон, я под кайфом, но все равно мозгов хватает сообразить.

– Кто сожрал хавку в листьях, тот поднял нацию? – спрашиваю Койота.

– Именно, но есть нюанс! – он наставительно поднимает палец и при этом блаженно щурится, как кот, которому гладят пузо.

– Несколько раз разбить горшок? Какое-то магическое число?

– Горшок разбивают не поэтому, – теперь Койот уже смеется. – Не боги горшки обжигают, сечешь? Боги и в необожженном тамале сготовят. Если у тебя получится – станешь подобен богу.

Он вновь затягивается и выдыхает дым мне в лицо. Вдыхаю его, кашлю, задыхаюсь, чувствую, что все вокруг расплывается.

– Это чтобы ты запомнил лучше, Роб-Боб, – продолжает ржать Койот. – Спасибо за булку, чувак. Я опять соскучился по хот-догам. Надеюсь, у тебя все получится.

Последние слова тонут в дыму, и я сам исчезаю в нем. Дергаю руками и ногами, судорожно пытаюсь вздохнуть и…

…просыпаюсь.

Покрывало на кровати сбилось складками, лежу – что в том каньоне: толстовка перекрутилась, штаны сняты наполовину. Ничего себе меня вчера порубало. С опаской кошусь на коланхоэ, подмигиваю ему и ржу. Смех получается сухой, больше похожий на кашель. Горло дерет и башка раскалывается, будто вчера была пивная вечеринка, а вовсе не детский поход за хот…

Хот-дог. Робале-тамале. Сверток!

Я судорожно лезу в правый карман джинсов. Потом в другой. Ощупываю задние. Проверяю карманы толстовки. Скатываюсь с кровати и шарю по простыне. Заглядываю даже под подушку. Лепешки нигде нет.

Куда я мог ее засунуть?

Перед глазами всплывает перекошенная рожа Джека, я тычу ему в нос лепешкой и ору что-то вроде «едой надо делиться». Да-да. В тот самый момент я, небось, и поделился с ним.

Осталось только дойти до Джека, забрать тамале обратно и… Тут я жмурюсь, не пытаясь даже додумывать мысль до конца. Стать богом? Вернуть величие американской нации? Повернуть колесо истории вспять? Спасти мир, который забрел не туда? Мисс Мартинес гордилась бы этими формулировками. Очень уж они подходят для введения к итоговому сочинению.

Поразмыслив не больше секунды, я снова покидаю комнату через окно. Ни к чему сейчас нравоучения – а мамаша отоварит так, что фразы из ушей обратно полезут, прежде чем выпустит меня из дому. Тем более, для нее же стараюсь. Чтобы больше не боялась выходить на улицу.

Прохожих на удивление мало, хотя погодка – лучше не придумаешь: солнце, холодный ветерок, иней на траве… Я ржу. Ну конечно же! Мексам просто не нравятся заморозки в начале мая. Мне тоже не больно тепло, но злорадство согревает лучше куртки. Трясутся, небось, по домам, клянут дурацкий климат. Ничего-о-о-о. Скоро они побегут отсюда к чертям на свой теплый юг. Скатертью дорожка.

Я заворачиваю во двор к Джеку и, стуча зубами – мороз пробирает до костей, – спешу по дорожке к дому. Его папаша пару лет назад надумал отремонтировать гараж, но задумать – не значит сделать, и до сих пор поляна перед окнами похожа больше на строительную площадку. Арматурины, бетонные блоки и гора песка. На вершине горы сидит чумазая Инира в окружении кукол, игрушечной посуды и песчаных башенок. Я рассеянно машу и взбегаю по ступенькам.

Рука уже тянется к звонку, когда я осознаю, что только что увидел. Сегодня на завтрак у Инириных кукол отнюдь не пластмассовая яичница и не пирожки из песка. Поэтому, когда Джек открывает мне дверь, я спрашиваю единственное, что еще имеет смысл спрашивать:

– Она просила у тебя спички или зажигалку? Ну, чтобы поиграть?

ПЫТАЙТЕСЬ ПОВТОРИТЬ! ЭТО НЕ ОПАСНО!

Тамале

Тамале – блюдо, пришедшее к нам из глубины веков. Сейчас приписывается к мексиканской кухне, но на самом деле именно тамале гостеприимные индейцы предлагали попробовать прибывшим на их земли конкистадорам. После того, как те нарушили законы гостеприимства, некоторые жрецы провозгласили тамале проклятым блюдом.

Для приготовления возьмите:

мука кукурузная – 3 стакана;

вода – 1 стакан;

соль – по вкусу;

растительное масло для обжарки.

В кукурузную муку добавить соль и понемногу вливать горячую (но не кипящую) воду – столько, чтобы замесить очень мягкое тесто. Из теста сформировать руками небольшие лепешки и обжарить их с двух сторон на растительном масле на медленном огне, накрыв крышкой.

Начинка:

мясной фарш (говяжий или свиной), провернутый с перцем чили (один перчик среднего размера на 500 г мяса).

Фарш обжаривается на сковородке до полуготовности, пять-десять минут.

Соль добавлять по вкусу.

После этого начинку заворачивают сначала в лепешки, крепко сцепляя края «конвертиков» (можно делать это зубочистками), а потом получившиеся свертки заворачивают в полуотваренные кукурузные листья и ставят томиться на пару. На паровой бане тамале нужно держать около 30 минут.

ПЫТАЙТЕСЬ ПОВТОРИТЬ! ЭТО НЕ ОПАСНО!

Николай Караев

Поэма светильника

1

Где под Городом Усопших дремлют атомные тенив гулких мрачных колыбелях, в лабиринтах подземелий,где вповалку на ступенях жертвы прошлых преступленийспят под саваном из пепла, устилающим тоннели,где в любое время суток оглашают небо воемстаи злобных кабыздохов, кровожадных пустобрехов,где гнездо неспешно строит многоногий инсектоидиз обломков и останков человеческой эпохи,где проводят ритуалы самоучки-некроманты,оживляя в подземельях новых чудищ Франкенштейна,где безликие мутанты промышляют контрабандой,развлекаясь на привалах рваной книгою трофейной,где безумными ночами просыпается сирена,блеет тише раз от раза и вращает мертвым глазом,где из ядерного тлена, из предательского пленавыползает протоплазма, обретая странный разум,где всегда, без вариантов, пожирает слабых сильный,где у серых мертвоглотов есть всего одна забота, —там сквозь сумрак замогильный светит раз в году Светильник,обещая тем, кто верит, в новый мир открыть ворота.

2

Из Осковии далекой через Росскую пустыню,через Вольгу, что покрыта коркой снежно-ядовитой,шла походкою богини с охряным тавром рабыни,молчалива и опасна, дева по прозванью Вита.Черный плащ поверх кольчуги, шлем из прочной север-сталис арабескою резною, меч преострый за спиною,два кастета из дюрали, что немало досаждаличерепам врагов свирепых под кровавою луною, —Вита в грозном облаченье по пустыне бледной Росской,по седым камням ступала, как пред ханом танцевала,перед хамом, недоноском, подчинившим грубых осков,превратившим их в холопов Ослепительной Валгаллы.Возлежала с ханом Вита темной ночью после пира,в кульминации сближенья рассекла одним движеньемгорло толстого вампира, злых насильников кумира,и лишила хана жизни в миг слепого наслажденья.Тот же час восстали оски, что готовы были к бою,чтоб под знаменем стратига сбросить вражеское иго.Дева в ночь, хранима тьмою, ускользнула, взяв с собоюиз ларца с печатью ханской там хранившуюся книгу.