Sabbatum. Химеры
Шрифт:
– Работаю. Директор бутика. Замужем. – Словно специально, мама начинает кормить собаку макарунами вместо того, чтобы полакомиться самой. Хотя уверена, несмотря на то, что она знакома с подобными пирожными, именно эти вкуснее всех. От них просто исходит аромат миндаля.
– Дети? – я спрашиваю, наблюдая, как Варя рефлекторно дернула рукой от неприятной темы.
– Нет. После вас у меня никого не было, – она отвечает немного дерзко, в ее тоне проскальзывают Варины нотки.
Я киваю в ответ. Сестра говорит, что мама не раз делала аборты. Мне все равно. Я до сих пор не понимаю, почему мы к ней тянемся, когда ей всегда было откровенно плевать на нас? Как-то
– Мужу сколько лет? – Варя решает разорвать нависшую тягостную тишину.
– Двадцать шесть. А что? – мама изгибает бровь, мол, ну, давай, съязви.
– Ничего. Практически вдвое моложе тебя. Да и ровесник Аниному Виктору. – Варя уже не смотрит на нее, а лишь разочарованно вертит в своих пальцах пирожное. Видно, эффект от нашей встречи не оправдал вложенных усилий на подготовку: мама, как всегда, ничего не заметила.
Я тяжело вздыхаю и снова начинаю играться с собачкой, которая уже не тявкает, а лишь забавно виляет хвостиком, после чего перебирается ко мне на руки. Мама не реагирует даже на это. Я начинаю забавляться с песиком, и тут Варя решает погладить его. Все происходит в считанные секунды: мама со вскриком вырывает животное у меня из рук, кисть Варвары так и повисает в воздухе в незаконченном движении.
– Не смей дотрагиваться, ведьма проклятая! – шипит мама на Варю. И все. Ксения будит Химеру.
– Да тебе собака дороже твоих дочерей, – Варя не говорит, она сипит от злости. Внезапно в кухне с неприятным шорохом и скрежетом начинают двигаться предметы: стулья, ножи, вилки, тарелки с чашками ездят взад-вперед, словно кто-то дергает их за веревочки. Еще чуть-чуть – и они сорвутся со своих мест, летя в стены и разбиваясь о пол. Сестра в гневе, я бы сказала, в бешенстве, она не контролирует магию, выплескивая ее в реальность. Химера, словно бомба, готовая рвануть и уничтожить. Такое за всю жизнь я пару раз видела. Все-таки Варвара очень сильная.
– Всю свою жизнь ты только и делала, что игнорировала нас! Мы были хуже собак для тебя. Щенков пристраивают в семьи лучше, чем ты обращалась с нами. Как же я тебя ненавижу! – Мама вскочила и, прижимая скулящую собаку к груди, с ужасом смотрела на Варю. – Как же я хочу, чтобы ты сдохла!
– Варя! НЕ СМЕЙ! – вскакиваю я с диким криком, понимая, что сейчас Варька совершит страшное и бесчеловечное. – Пускай не любила! Она не стоит, чтобы ты переживала потом за нее! Оставь! Подумай о Кевине!
Не знаю, почему вспомнила Ганна, но это подействовало моментально, будто я нашла невидимый выключатель Химеры в сестре. Найти и обесточить – миссия выполнена.
– Уходите… – шепчет мама, на ней лица нет, вся белая с широко открытыми от ужаса глазами. Она вмиг как-то постарела на глазах, будто ужас сорвал весь покров ее обманчиво-молодого вида. – Уходите и не возвращайтесь… Не надо было вас рожать… Всегда считала ошибкой… Уходите.
Я вижу, как Варя горько ухмыляется, а в глазах слезы. Вот и все. Прозвучал главный ответ на главный вопрос всего нашего существования.
– Пойдем. – Я подхожу к сестре и увожу из квартиры. Варя тихая, сутулая, старается сдержать слезы, закусывая губу и смотря вверх, вздернув подбородок. Наверное, думает, что так дольше продержится и не заплачет.
В машине она набирает СМС, я даже знаю кому: темно-рыжему парню с медовыми глазами и поцелуями. Он будет ее хозяином, станет утешителем. Варя забудется в нем и спасется.
А мне в ком спасаться, когда сама отказалась от протянутой руки и сглупила в суде? Хотя есть Виктор, только он не поймет, не приласкает, так как не умеет сопереживать, и женские слезы его бесят.
– Я смотрю, встреча прошла жарко, – вздыхает Макс, заводя мотор.
– Да, как в аду. – Почему-то мне больно, но не настолько, как Варе. – Гони, Макс, домой. Чем быстрее доберемся, тем лучше.
– Да не вопрос, – хмыкает водитель, нажимая на газ и выезжая на своем шикарном автомобиле из двора. Мы молча смотрим в окна, каждая думает о своем, осознавая всю свою неполноценность и ненужность. Неприкаянные. Вечно несущиеся куда-то. Две собаки-бродяжки в поисках своего человека.
Когда-нибудь нас пристрелят, как сосед нашу собаку, или издохнем на бегу, загнав себя до изнеможения…
Брод
Порталы Химер устроены неудобно, их меньше, чем в том же самом Саббате. Это сеть, похожая на метро, карта которой есть у каждой Химеры, даже приложение для iPhone создали. Порой, чтобы добраться побыстрее до какого-нибудь места, приходится пройти через три-четыре портала, а затем еще добираться на своих двоих. Поэтому среди Химер часто устраиваются нелегальные порталы; все зависит от расстояния прокола пространства, а также сколько нужно, чтобы проработала дверь, и сколько раз ею можно воспользоваться. Самые сложные те, что подогреваются магией Инициированных: такие порталы работают только здесь и сейчас, пока на них действуют чары.
Поэтому до Вяземки мы добирались сами. На машине. В этот раз транспорт был выбран попроще, а не как у Макса; за рулем была Варя, которая, первое что сделала, когда исполнилось восемнадцать, – побежала на курсы вождения.
Машина плавно съехала с обочины к старому дому с облупленной, выцветшей на солнце голубой краской. В окнах с резными, когда-то белыми наличниками зияли темнота и пустота. Дом мертвый. Это было понятно по запущенному, безжизненному виду с покосившимся забором и заросшему саду. Отголоски прошлого, а именно нашего с Варей детства, прочитывались по знакомым до боли деталям: на кирпичной кладке фундамента краской написаны наши имена, подкова, которую нашли в поле, прибита на удачу у входа, куст сирени, посаженный мной, разросшийся и одичавший.
– Что-то мне страшно в дом входить, – прошептала я Кевину, который с таким же выражением лица, как и у меня, осматривался вокруг. Выглядел он, одетый не для этого места, странно: белоснежная дорогая майка-поло, джинсы, слиперы на ногах – образ для отдыха на курорте, где в программу включены теннис и гольф. Вяземка всего этого не имела. У нее была для нас особая программа.
Кевин по-дружески обнимает меня, пока мы стоим и смотрим на Варвару, открывающую дом. Под приложенными усилиями дверь поддается и с противным скрежетом ржавых петель распахивается. В доме темно, пусто и страшно. Мы стоим и пялимся на вход, на эту черную дыру в иной мир.