Саботажник
Шрифт:
Поезд Хеннеси, выкрашенный в ярко-красный цвет, тащил мощный паровоз «Болдуин Пасифик 4-6-2», черный, как уголь в его тендере. Частные вагоны, которые назывались «Нэнси-1», «Нэнси-2» и так далее в честь давно умершей жены владельца, были восемьдесят футов длиной и десять шириной. Компания «Пуллман» построила эти вагоны согласно требованиям заказчика, а обставили их европейские мебельщики.
В «Нэнси-1» помещался кабинет Хеннеси, гостиная и спальные купе; в этих купе были мраморные ванны, медные кровати и телефоны, способные подключаться к телефонным системам любых городов, где оказывался поезд. В «Нэнси-2» располагались современная кухня, кладовые с месячным запасом продуктов, столовая и купе для слуг. Багажный вагон предназначался для автомобиля «Паккард-Грэй-Вулф» дочери Хеннеси Лилиан. Вагон-ресторан и просторные спальни отводились инженерам, банкирам, адвокатам — всем, кто был занят на строительстве кратчайшего пути через Каскадные горы.
Выбравшись на главный путь, «особый» Хеннеси мог за полдня доставить своего владельца в Сан-Франциско, за три дня — в Чикаго и за четыре — в Нью-Йорк, меняя типы двигателей в соответствии с условиями дороги. Если и эта скорость казалась недостаточной человеку, который мечтал завладеть всеми железными дорогами страны, в его распоряжении была особая система «телеграфа-кузнечика»; Томас Эдисон установил индукционное устройство, которое обеспечивало передачу сообщений с идущего поезда на параллельные рельсам телеграфные провода и наоборот.
Сам Хеннеси — немолодой, низкорослый, лысый — казался обманчиво хрупким. У него были внимательные черные глаза хорька, холодный взгляд, способный смутить любого лгуна и погасить ложную надежду, и, как утверждали его одураченные конкуренты, сердце аризонского ядозуба. Через несколько часов после обрушения туннеля, когда пришли на ужин первые гости, он, все еще без пиджака, диктовал телеграфисту мили распоряжений в минуту.
Гладкий, лощеный сенатор Соединенных Штатов Чарлз Кинкейд явился в безупречном смокинге. Волосы были приглажены, усы подстрижены. Ни намека на то, о чем он думает — и думает ли вообще, по глазам не понять. Но сладкая улыбка у него всегда наготове. Хеннеси поздоровался с политиком, едва скрывая презрение.
— Если вы не слышали, Кинкейд, произошел еще один инцидент. И, клянусь богом, на этот раз саботаж.
— Милостивый боже! Вы уверены?
— Настолько, что телеграфировал в «Детективное агентство Ван Дорна».
— Отличный выбор, сэр! Саботаж выходит за рамки полномочий местного шерифа, если можно так выразиться, хотя вряд ли вы найдете в этой пустыне хоть одного шерифа. Да и вашей железнодорожной полиции эта задача не по силам. — Бездельники в грязных тужурках, мог бы добавить Кинкейд, но сенатор служил железной дороге и выбирал выражения, когда говорил с человеком, который его создал и легко мог уничтожить. — Каков девиз Ван Дорна? — льстиво спросил он. — «Мы никогда не сдаемся, никогда!» Сэр, я подготовленный специалист и могу руководить вашими рабочими при расчистке туннеля.
Хеннеси сморщился от отвращения. Этот хлыщ работал за границей, строил мосты для Багдадской железной дороги в Оттоманской империи, газеты называли его «инженером-героем» за то, что он предположительно спас из турецкого плена американских медсестер из Красного Креста и миссионеров. Хеннеси относился к этим россказням с большим недоверием. Но Кинкейд сумел использовать свою раздутую славу, чтобы представлять интересы «клуба миллионеров» в сенате Соединенных Штатов. И никто лучше Хеннеси не знал, что Кинкейд богатеет на взятках за разрешения на строительство.
— Три человека погибли на месте, — проворчал он. — Пятнадцать за завалом. Инженеры мне больше не нужны. Нужен могильщик. И первоклассный детектив.
Хеннеси повернулся к телеграфисту.
— Ван Дорн ответил?
— Еще нет, сэр. Мы только что отправили…
— У Джо Ван Дорна команды сыщиков во всех городах материка. Телеграфируйте им всем.
Из личного вагона пришла дочь Хеннеси Лилиан. Глаза Кинкейда округлились, улыбка стала шире. Хотя поезд стоял на пыльном запасном пути в Каскадных горах, девушка была одета так, что посетители лучших ресторанов Нью-Йорка поворачивали бы головы, чтобы посмотреть на нее. Вечернее платье из зеленого шифона перетянуто на талии, спереди глубокий вырез, декольте лишь частично прикрыто шелковой розой. На изящной шее жемчужное ожерелье с бриллиантами, волосы высоко убраны золотым облаком, отдельные локоны падают на открытый лоб.
Яркие серьги с бриллиантами грушевидной огранки Перуцци привлекают внимание к лицу. «Наряд откровенно демонстрирует все, что она может предложить, — цинично подумал Кинкейд, — а предложить она может много».
Лилиан Хеннеси поразительно красива, молода и чрезвычайно богата. Пара для короля. Или для сенатора, поглядывающего на Белый Дом. Беда в том, что яркий блеск ее удивительных светло-голубых глаз свидетельствует: завоевать ее нелегко. А теперь отец, который никогда не был способен обуздать дочь, назначил ее своим личным секретарем, что сделало ее еще более независимой.
— Отец, — сказала Лилиан, — я только что говорила по телеграфону с главным инженером. Он считает, что можно войти в первопроходческий туннель с противоположной стороны и пройти в главный ствол. Отряды спасателей уже работают. Все твои телеграммы отправлены. Тебе пора переодеваться к ужину.
— Не могу есть, когда мои люди в западне.
— Голодая, ты им не поможешь. — Лилиан повернулась к Кинкейду. — Здравствуйте, Чарлз, — холодно сказала она. — Миссис Комден ждет нас в гостиной. Выпьем по коктейлю, пока отец одевается.
Когда они покончили с выпивкой, Хеннеси еще не появился. Миссис Комден, пышная темноволосая женщина лет сорока, в зеленом шелковом платье, в бриллиантах, ограненных в старом европейском стиле, сказала:
— Пойду приведу его.
Она пошла в кабинет Хеннеси. Не обращая внимания на телеграфиста, который, как все телеграфисты, присягнул никогда не разглашать содержание телеграмм или то, что увидит, она положила мягкую ладонь на костлявое плечо Хеннеси и сказала:
— Все проголодались. — Ее губы изогнулись в улыбке, которой невозможно было противиться. — Давай дадим им возможность поужинать. Мистер Ван Дорн скоро отзовется.
Паровоз дважды свистнул — сигнал «вперед», — и поезд мягко тронулся с места.
— Куда мы? — спросила она, не удивившись, что они снова в пути.
— В Сакраменто, Сиэтл и Спокан.
Глава 3
Через четыре дня после взрыва в туннеле Джозеф Ван Дорн нагнал быстро перемещавшегося на значительные расстояния Осгуда Хеннеси на станции Большой Северной железной дороги в Хеннесивилле. Новый город в пригороде вашингтонского Спокана близ границы с Айдахо пропах свежей древесиной, креозотом и горящим углем. Город уже окрестили «Миннеаполисом Северо-Запада». Ван Дорн знал, что Хеннеси построил этот город как часть своего плана удвоить протяженность путей Южно-Тихоокеанской железной дороги, присоединив к ним северные трансконтинентальные линии.