Сад нераскрывшихся цветов
Шрифт:
Лили так естественно и наивно улыбнулась, что я оказался полностью обескуражен. Пришлось положить листок в карман и в очередной раз задуматься, почему невысокий парнишка, который извечно заправляет рубашку в брюки и таскает с собой книги, вызывает чувство доверия. Я никогда не пытался располагать к себе людей, а тем более нравиться кому-то или навязывать хорошее о себе мнение. Так получалось, и для самого себя я оставался загадкой.
Молча постояв еще полминуты, я согрел дыханием ладони и обратился к однокласснице:
– - Ты очень легко одета. Иди в корпус. Простудишься.
– - А ты?
– -
– - Если честно, то нет, -- Блейн вновь улыбнулась, а мне захотелось отвернуться. Накатывало странное чувство раздражения, будто Лили стала для меня камнем на шее, хотя до этого я никогда не избегал ее общества.
– - Тогда все-таки иди.
В знак моей заботы и дружеского отношения я размотал шарф и осторожно обернул его вокруг шеи девушки. Та благодарно кивнула и поспешила к общежитию, но через несколько шагов остановилась. Обернувшись, она напряженно взглянула на меня и произнесла:
– - Ты в последнее время на себя не похож. Не высыпаешься?
– - Скорее всего, -- с глуповатой растерянной улыбкой ответил я.
Блейн помахала рукой на прощание и уже окончательно покинула меня. Я остался один среди заснеженных деревьев, пустых аллеек и тусклых фонарей. Не знаю, что за чувство владело мной в тот момент: я знал о тоске, знал об одиночестве, тягостном смятении, жалости и боли. Но это было чем-то новым, режущим грудь. В кармане я сжимал записку, суетливо предполагая, что там. Конечно, я мог достать этот чертов листочек и прочесть все, что Лили написала своим неровным почерком. Но было понятно, что от этого мне не станет легче, зато я предам свои принципы и нарушу доверие между нами. Поэтому, шумно втянув морозный воздух, я зашагал к корпусу. Я отмахивался от снега и, словно шоры, натягивал капюшон. Погода все портилась, насылала ветер, который кружил в полутьме. Едва дойдя до первой попавшейся урны, я достал записку и, скомкав ее, выбросил.
Так будет легче всем. И Дарси, и Лили.
Поднявшись в свою комнату, я хлопнул дверью так, что сам испугался. Арлен, сидевший за уроками, медленно обернулся и гневливо окинул меня взглядом. Я поежился от этого немого упрека, но промолчал. Скинув теплые вещи и убрав их в шкаф, я наконец-то обратил внимание на то, как приятно меняется внешность Дарси при свете одной только настольной лампы: его кожа становится теплее, а темные волосы по цвету напоминают жареные кофейные зерна, блестят, переливаются. Я встал около стола и скосил взгляд в сторону тетради соседа. Мое плохое зрение не позволяло мне разглядеть всех цифр, но я без труда догадался, что это математика. Не хотелось отвлекать парня от его занятия, но молчать было бы мучительнее.
– - Зачем ты даешь Лили ложные надежды?
– - О чем ты?
– - сухо переспросил собеседник, не отрываясь от решения задач.
– - Ты завтракал с ней. Постоянно разговариваешь, здороваешься... За что такая честь? На нее девчонки косо смотрят. И еще всякое придумывают.
– - Пусть придумывают. Мне-то что?
– - Придумывают не только они. Блейн тоже считает, что у тебя к ней интерес...
– - Логарифм шестнадцати по основанию два, -- громко произнес парень и тут же ответил сам себе.
– - Четыре.
– - Ты вообще слушаешь?
– - обозлившись, я наклонился к Арлену и почти прокричал ему это на ухо. И откуда во мне появилось столько смелости?
– - Заткнись ты уже, -- ответил мне Дарси и, поймав мой подбородок пальцами, приник губами к моим губам. На мгновение я затрепетал, но тут же отстранился и смущенно отвернулся. Мне не хотелось, чтобы парень видел мое зардевшееся лицо.
– - Я просто разговаривал с ней о тебе, -- вздохнул Арлен, и я услышал, как он закрывает тетрадь и учебник.
– - Лили -- твой хороший друг, и кто, как не она, расскажет о Ниле Уэббе?
– - Вообще-то у меня есть второе имя, -- придирчиво произнес я и тут же поджал губы, испугавшись, что Дарси может разозлиться. В последнее время я стал замечать, что он относится ко мне более лояльно, чем поначалу. И это проявлялось не только в безумных по своей природе поцелуях, но и во взгляде, голосе и многих мелочах. Будто бы до этого старшеклассник стоял за дверью, не решаясь отпереть ее, а потом зашел. И все изменилось. Хотя не сказать, что Арлен потерял свою привычную грубую манеру вести диалог и любовь к уничтожающим взглядам.
– - Ты ревновал?
– - Что?
– - пришлось переспросить.
– - Если ты глухой, то не расслышишь и со второго раза.
– - Я не ревную. С чего ты взял?
– - удивленно поинтересовался я и почувствовал, как сводит колени. А грудь будто пронзал тупой клинок, отчего болезненные ощущения усиливались в несколько раз. Лицо горело, воздуха не хватало. Мне бы долю секунды -- и распасться на атомы. При любой мысли о том, что Лили испытывает чувства к Арлену, а тот благосклонен к ней, я попадал в бесконечную петлю этого неприятного ощущения.
Дарси хмыкнул и, встав из-за стола, подошел ко мне. Он не успел меня коснуться -- я только почувствовал рядом тепло другого человека, -- а по телу тут же будто прошелся разряд. Юноша вдохнул запах моих волос и вполголоса произнес:
– - Твои волнения беспочвенны.
Я предпочел не нарушать сложившийся тишины.
– - Лили мне не нравится, -- продолжил он.
– - А кто-нибудь еще?
– - вздрогнул я.
Но теперь настала очередь Арлена молчать. Он отошел от меня и, недобро смерив взглядом, покинул комнату, оставив за собой ленту дивного мятного аромата. Я простонал и сполз на пол, все еще не понимая, что я делаю со своей жизнью.
***
После того как я вошел в пятерку лучших по результатам семестровых тестов, одноклассники начали смотреть на меня еще более косо. Зато душевные поздравления я получил от Леоны, Кейлин и Лили. Хотя последняя, в свою очередь, больше была озабочена посланием к Арлену, чем моими успехами. Всю неделю она вытягивала из меня малейшую информацию, которая касалась реакции моего соседа. "Ну, он прочел", -- отводя в сторону глаза, говорил я. А когда Блейн не унималась и все более оживленно напирала, я начинал сочинять всякие подробности, каждый раз проклиная себя за эту глупость: "Убрал письмо куда-нибудь, наверное. Не выбросит же он его. Я почти уверен, что видел, как он делает это". Девушка оживала, и я не мог узнать ее: из мрачного забитого существа она превращалась в милую влюбленную девушку. Она питалась надеждой так, как бабочки питаются нектаром.