САДОК ДЛЯ РЕПТИЛИЙ Часть II (Двухтомник англо-американской фантастики)
Шрифт:
— Какой позор, черт возьми!
Тонкие губы профессора сложились в ироническую усмешку, он покачал головой.
— Машины лишают людей работы с того самого момента, как люди начали их делать, — сказал он. — Большинство людей находят другую работу, и все в результате оказываются в выигрыше, потому что машины работают лучше. Как только какая-нибудь машина сможет делать мое дело добротнее, чем я, — с удовольствием уйду на отдых. Но такую машину еще не сделали, и не думаю, что когда-нибудь сделают…
Мы стояли у окошка для продажи марок.
— Я только что разговаривал с
— Я знаю двух учеников, которые у него останутся, — прорычал Штенц. — Не поз волю, что6ы моих внуков учил скрипке какой-то там робот.
— Очень мило с вашей стороны, — пробормотал профессор Перкинс. — Но Сэм Бейерс знаете ли, не далек от истины. Сегодня утром у меня было двадцать четыре ученика. Когда я вернусь домой, то узнаю, наверное, что трое или четверо из них отказались продолжать занятия. Еще неделя — и у меня останется только два ученика — ваши внуки. Зачем людям платить зато, что они могут получить даром?
— Сэм Бейерс — мошенник, — сказал мне Шентц. — Зря вы приняли его рекламу.
— Сэм — неплохой парень, — возразил я. — Мне не нравится то, что он затеял с этим своим роботом, но коль скоро в его объявлении нет ничего предосудительного, я не могу ему отказать.
Штенц мрачно покачал головой.
— Может быть, если профессор напечатает свое рекламное объявление…
— Я предлагал ему это сделать, причем бесплатно, но он не согласился.
— В этом нет необходимости, — ответил профессор. — Через неделю почти все мои ученики перейдут к Бейерсу. Примерно через месяц они начнут возвращаться ко мне. Я могу подождать. Мои ноты пришли?
Он протянул руку с длинными изящными пальцами и взял тонкий пакет с нотами.
Я получил почту для газеты, посмотрел, сколько там было чеков, и поспешил за профессором. Он стоял у входа в городской парк и смотрел, как играют в скуттербол.
Один из ребят поймал мяч в прицел и выстрелил точно в центр.
— Хорошо сыграно, — сказал я.
— У Коротышки Джонса неплохая реакция, — согласился профессор.
— Ваш ученик?
Профессор усмехнулся.
— Был неделю назад. Мне этого робота почти жаль. Коротышка пробует играть, держа скрипку вверх ногами. Он подрезает струны так, что они рвутся во время урока. Однажды он посадил в скрипку сверчка. Он его выдрессировал так, чтобы тот застрекотал только в нужный момент. «Профессор, — говорит он мне, — у меня что-то со скрипкой. Она очень странно звучит». Он делает вид, что проводит смычком по струнам, — и сверчок начинает стрекотать. «Это легко исправить, — ответил я. Дополнительно двадцать минут занятий ежедневно». Больше он сверчка не приносил.
Профессор рассмеялся.
— Да, мне почти жаль этого робота.
— Вы, кажется, не понимаете, насколько серьезна затея Бейерса.
— Конечно, понимаю. Я теряю деньги, а этого я не могу
— Я думаю, вы не правы, — сказал я. — Пока Бейерс дает бесплатные уроки, люди будут посылать к нему детей. Чем они рискуют? И задолго до того, как они разочаруются в роботе, вам надоест ждать и вы уедете. Что же этот Бейерс задумал?
Профессор улыбнулся и ничего не ответил.
— Наверное, вот что он хочет сделать, — продолжал я. — Бейерс будет давать бесплатные уроки до тех пор, пока не вынудит вас уехать. А затем он сможет назначить любую цену. Ученики должны будут платить, иначе у них пропадут время и деньги, которые уже вложены в музыкальное образование. Он будет брать за уроки в два раза больше, чем вы, чтобы оправдать затраты на робота. Такие машины дорого стоят.
Профессор, казалось, веселился:
— Так ты думаешь, что Сэм Бейерс хочет на этом заработать?
— На Сэма это не похоже, — признался я. — У него была нелегкая жизнь, и он всегда вел себя честно. Вот почему я не понимаю того, что происходит сейчас…
Мы повернулись и медленно пошли по главной улице, пока не оказались возле здания фирмы «Бейерс инкорпорейтед». Бейерс торгует всем понемногу, но до последнего времени основным его товаром были атомные бытовые приборы и разные механизмы. Сегодня утром в витрине у него висела новая ярко-красная вывеска: «Все виды роботов». В помещении над магазином размешалась музыкальная школа Бейерса. И робот, учивший играть на скрипке.
Когда мы проходили мимо здания, открылась дверь и на улицу весело выскочила девочка. Ее длинные золотые кудри развевались по ветру. Ей было не больше десяти лет, но в ее сияющем лице сквозь детскую проказливость уже просвечивала женская красота. Это была Шерон, дочь Сэма. Она обогнала нас, потом взглянула через плечо и резко остановилась.
— Привет, Шерон, — поздоровался профессор.
Девочка мрачно повернулась, не сводя с него глаз. Затем медленно высунула язык.
— Так нельзя делать, Шерон, — сказал я. — Это невежливо.
Она и мне показала язык и бросилась бежать.
— Чего это она? — спросил я.
— В семье Бейерса меня не очень любят, — отозвался профессор.
Если бы любой другой ребенок в Уотервилле поступил подобным образом, я бы обязательно сказал пару слов его родителям. Но говорить на эту тему с Сэмом Бейерсом — лишь терять время. Он обожал свою дочку. Она была хорошенькой, и умной, и талантливой, и возможно, единственным его утешением после того, как сын оказался полнейшим тупицей. Если Шерон в чем-то и нуждалась, так это в хорошей порке, но этого от своего отца она не получит никогда.