Сады Луны (др. перевод)
Шрифт:
– Знаем мы такие ночки. Ладно, ребята, идите. Наверное, вам не терпится завалиться спать.
Караульный, что постарше, взял пику, готовый двинуться в казарму. Его напарник, точно приклеенный, глядел на улицу.
– Да что ты глазеешь? Не случилось раньше, теперь уже не случится.
Он повернулся к новой смене.
– Если тут появится девчонка… из «сжигателей мостов»… вы ее пропустите молча. Ну, как будто не заметили.
– Ты посмотри на собаку! – крикнул ему напарник.
– Нашел на что смотреть, – отозвался новый караульный. – Поняли тебя,
– Она же несется прямо на нас! – снова крикнул ночной караульный.
Теперь странного зверя заметили все. Караульный постарше успел лишь пробормотать ругательство и схватиться за пику. Остальные трое не успели ничего.
Дырявый Парус лежала на скрипучей походной койке. Она настолько устала и переволновалась, что сон не шел. Оставив безуспешные попытки уснуть, колдунья глядела в потолок, а ее мысли беспорядочно бродили вокруг событий минувших семи дней. Дырявый Парус уже не сердилась на «сжигателей мостов» за то, что они втягивают ее в свои дела. Теперь мысль об этом приятно будоражила ее.
Потом она вспомнила, как хотела собрать пожитки, открыть свой Путь и убраться прочь с имперской службы, прочь от безумного Хохолка, прочь от голода, нескончаемой войны и всего остального. Сейчас эта мысль казалась Дырявому Парусу детским капризом, порожденным минутным отчаянием. Отчаяние прошло.
Но что тогда удерживало ее здесь? Ответственность за судьбу «сжигателей мостов»? Нет. Они снова, в который раз, показали, что сумеют обойтись своими силами. Ей хотелось увидеть падение Тайскренна. Колдунье было страшно признаться себе в этом. Жажда мести отравляет душу. Тайскренн силен, и ей, скорее всего, придется еще долго дожидаться его гибели. И не случится ли так, что яд успеет отравить все лучшее в ней и она начнет смотреть на мир сияющими, безумными глазами Хохолка.
– Слишком много всего, – пробормотала колдунья. – И всё разом.
Скрипнувшая входная дверь заставила Дырявый Парус сесть на постели.
– Вернулся? – сердито спросила она.
– Да, вернулся. Целым и невредимым, – ответил Хохолок. – Прости, что потревожил твой сон.
Кукла махнула ручкой, обтянутой маленькой перчаткой. Дверь закрылась, засов задвинулся сам собой.
– Ну и пугливые же твари, эти гончие Тени, – продолжал Хохолок, танцующей походкой двигаясь к середине комнаты. Он встал, скрестив руки, и торжествующе хихикнул. – На самом деле – обыкновенные шавки, которые тупо обнюхивают каждое дерево. Где им поймать удалого Хохолка!
Дырявый Парус снова легла и закрыла глаза.
– Своими шатаниями ты рассердил Быстрого Бена, – сказала она.
– Глупец! – презрительно сплюнул Хохолок. – Пусть смотрит и щелкает зубами, как эти собачонки. Пусть убедится: я сам выбираю, куда мне идти и что делать. Он думал командовать мной. Не выйдет! Я буду мстить сам. Такая месть слаще.
Все эти речи колдунья слышала и раньше. Она знала: Хохолок упорно стремится сломить ее решимость. Увы, в чем-то он добился успеха. В душе колдуньи зашевелились сомнения. Может, Быстрый
– По-моему, ты не тому мстишь, – сухо сказала колдунья. – Прибереги свою месть для того, кто лишил тебя ног. Кстати, Тайскренн до сих пор насмехается над тобой.
– Он будет моей первой жертвой! – закричал Хохолок.
Деревянные ручки обхватили деревянное тельце.
– Моя месть настигнет всех, кто виновен!
Снизу донеслись первые крики и стоны. Дырявый Парус вскочила на ноги.
– Она меня нашла! – завопил Хохолок. – Меня не должны здесь видеть!
Кукла бросилась к своей шкатулке, стоявшей в дальнем углу.
– Убей гончую! – крикнул он колдунье. – Убей! У тебя нет выбора!
Трясущимися руками Хохолок поднял крышку и прыгнул внутрь. Крышка тут же захлопнулась. Вокруг нее мелькнул ореол охранительных заклинаний.
Дырявый Парус в нерешительности замерла у стены. Было слышно, как гончая все крушит на своем пути. Трещало дерево, лязгал металл оружия, кричали умирающие люди. Ужас обуял колдунью; он прожигал ее насквозь, будто струи расплавленного свинца.
«Убить гончую Тени?» – в страхе подумала она.
Комната сотрясалась от ударов. Внизу падали новые и новые тела. Зазвенели стекла – кто-то лихорадочно пытался выпрыгнуть наружу. Потом все стихло, только с улицы доносились крики солдат.
Дырявый Парус открыла Тюр – ее Путь Света. Хлынувшая оттуда сила прогнала отупляющий страх. Колдунья распрямила плечи; недавнее утомление мигом исчезло. Она смотрела на дверь. Долго ждать не пришлось. Буквально в следующую секунду филенка двери полетела внутрь комнаты, но тут же натолкнулась на противодействие силы Тюра. От двойного удара филенка разлетелась вдребезги, разметав во все стороны вихри щепок. За спиной колдуньи зазвенело окно, разбитое ожившими створками ставен. В комнату ворвался ледяной ветер.
Следом появилась гончая. Ее глаза пылали желтым пламенем, каждый мускул тела был напряжен. Колдунья сразу ощутила громадную магическую силу, исходящую от этого зверя. У нее перехватило дыхание. Таких древних существ Дырявый Парус еще не встречала. Гончая остановилась у дверного проема и принюхалась. С черных губ капала кровь. Затем желтые глаза заметили шкатулку. Гончая двинулась вперед.
– Нет! – крикнула ей колдунья.
Гончая замерла. Ее голова медленно повернулась в направлении колдуньи, словно она впервые заметила женщину. Пасть раскрылась, обнажив клыки величиной с человеческий палец.
«Ты что, струсил, Хохолок? Выбирайся, проклятая кукла! Мне нужна твоя помощь! Помоги мне!»
Гончая прыгнула… Дырявый Парус даже не успела загородиться. Гончая прорвала внешнюю магическую защиту, как кусок тонкой тряпки. Но за внешней защитой находилась цепь высших заклинаний. Эта цепь была подобна крепкой каменной стене. Гончая приготовилась ударить по ней… Высшие заклинания отчасти погасили удар, но колдунью отбросило к стене рядом с окном. Пол покрылся красноватой пылью и осколками кирпичей.