Сады Солнца
Шрифт:
Поиск почти не продвинулся — но шпион не чувствовал разочарования, не отчаивался. Он не сомневался, что рано или поздно отыщет Зи Лей. А пока он привыкал к личине Кена Шинтаро, и ему это нравилось все больше. Он учился быть человеком, иногда днями напролет не вспоминал постоянный, выворачивающий душу и тело страх той работы в Париже, мелкую паранойю, постоянную боязнь подсматривания и подслушивания, опасения, что помимо воли окажешься втянутым в большую игру без знания игроков и правил. В Париже шпион постоянно был начеку, следил, чтобы его действия не выходили за рамки нормальности, старался наблюдать и оценивать не только людей вокруг, но и самого себя. Теперь он мог расслабиться с Карилом. И — конечно, стоило бы немалых усилий быть настороже
Шпион был рожден и воспитан на Луне, чтобы сражаться за бога, Гею и Великую Бразилию. Шпион никогда не бывал на Земле, но мечтал о ее мягкой траве, зеленых просторах и бездонных океанах, раскинувшихся под добрым, восхитительно голубым небом. Если есть рай, то он — такой. А в долгом путешествии по Япету шпион научился ценить и любить сдержанную красоту резких пустынных пейзажей луны, читать по рельефу историю его возникновения, определять то, как результаты бурной эпохи рождения смягчались покрытием из захваченных частиц, миллионами лет медленной сублимации, микроскопических метеоритных ударов, обколовших и сгладивших каждый угол. Время — великий архитектор, но его растянувшаяся на эпохи работа превосходит человеческое восприятие.
Япет не баловал поселенцев гостеприимством. Но они научились выживать и процветать. Они добывали крепкий, как гранит, древний лед и топили его, расщепляли воду, чтобы получить кислород. Поколения бродяг вроде Карила засеяли темные равнины вакуумными организмами, извлекавшими энергию из солнечного света, а питательные вещества — из темного слоя, чтобы расти, производить все виды фуллеренов и органических полимеров, запасы простых органических молекул, которые процессор роллигона мог превратить в простейшую пищу. Другие разновидности вакуумных растений поглощали слабый солнечный свет, превращали в электричество и накапливали его в органах, похожих на орган электрического угря. Когда к органу подключались, он мог передать заряд, подзарядить батареи роллигона.
Вакуумные организмы были чудом нанотехнологии. Они представляли собой самоорганизующиеся сообщества различных видов наномашин, изменяющих себя и свое поведение в соответствии с набором простых правил. Они росли и размножались при интенсивности солнечного света в одну сотую земной, при температурах в минус двести по Цельсию, формировали структуры в виде цветов или безлистных деревьев, моховых наростов или волокнистых структур вроде гигантских лишайников. Резкие простые очертания вакуумных растений были отражением скупой жестокой красоты лунных поверхностей.
Роллигон катился по верху горста, заросшего путаницей черных ветвей, выезжал на гребень холма бесконечным япетовским вечером. Впереди расстилались округлые горы, отбрасывающие длинные тени по мрачной земле, серебристо очерчивающие хребты и дальние кромки кратеров. Высоко в черном небе висел пастельный полумесяц Сатурна, заключенный в сверкающую слоистую петлю колец — ведь плоскость орбиты Япета, в отличие от других лун, расположена под углом к экваториальной плоскости Сатурна. При виде всего этого сердце шпиона исполнялось благоговения, восторга, хмельного счастья, а Карил робко глядел на него, тихо и безмятежно улыбался и говорил: «Да, оно пробирает, так пробирает!»
Вот так они ехали и ехали. Они остановились на тридцать дней на ферме, принадлежащей родителям подруги Карила, Тамты. Она, элегантная, тонкая и мечтательная женщина, ушла вместе с другом в маленький оазис за двадцать километров от фермы, чтобы, как выразился Карил, «обновить брачные узы». Шпион вызвался работать в туннелях фермы, сажал, полол, собирал урожай, а заодно научился печь хлеб. Родители Тамты были дальними второго поколения, почти уже разменяли столетие, имели трех сыновей и четырех дочерей и солидный клан внуков с правнуками. Тамта появилась поздно — когда младший ребенок семьи погиб при несчастном случае в вакуумных полях. Тамта была младше некоторых своих племянников и племянниц, но это не казалось ей странным.
Наконец Карил с Тамтой вернулись из своего влажного маленького Эдема, и настало время снова отправиться в дорогу. Однажды шпион понял, что место, где он оставил спускаемый аппарат, всего в пяти–шести километрах, прямо за горизонтом. Во время остановки на ночлег шпион подмешал в белый чай Карила гипнотик, произведенный при помощи демона, запущенного в простой разум пищевого процессора. Карил уснул, не выпив и полчашки. Шпион усадил его поудобнее и попрощался. Щемило сердце. Шпион провел почти год в его обществе и узнал его лучше, чем всех своих братьев.
Затем шпион потащил по темной гладкой равнине волокушу с баллонами кислорода и несколькими флягами гидразина. Шпион решил, что Карил сможет пройти по следу и вернуть сани, но ему придется простить долг топлива и кислорода, — а затем поймал себя на том, что мыслит как дальний, ощущает вину за то, что взял, не заключив хоть какой–то сделки. Но преступление было невелико и необходимо. Шпион уже не сомневался в том, что Зи Лей не на Япете. Настало время переходить к другой стадии поисков.
Потребовалось меньше часа, чтобы запустить и заправить спускаемый модуль. Большая часть украденного гидразина ушла на то, чтобы достичь второй космической скорости и выйти на орбиту, позволяющую при минимальной затрате топлива, двигаясь по спирали, постепенно уменьшить расстояние до Сатурна и приземлиться на Рее. Если Зи Лей не окажется там, поиск продолжится. Шпион обыщет остальные луны Сатурна, а если Зи Лей не там, то придется выслеживать беженцев, удравших на луны Урана. Если нужно, шпион был готов потратить на поиски остаток жизни.
3
Плутон приближался к перигелию. Его сильно вытянутая орбита теперь не только оказалась внутри орбиты Нептуна, но и приблизилась на минимально возможное расстояние к Урану: ледяного гиганта и карлика разделяли менее двух миллиардов километров. Насколько понимали Свободные дальние, лучше времени для визита на Плутон не найти.
К нему пошли на двух кораблях с быстрыми термоядерными реакторами: на буксире Ньюта Джонса и Мэси Миннот «Слон» и на шаттле «Из Эдема», несущем двадцать четыре человека, в том числе шестерых детей. Их присутствие напомнило Мэси, что для дальних космос — естественная среда обитания. Не то, что нужно терпеть и где нужно выживать, но место жизни. Потому дальние без колебаний брали детей в путешествие к неизвестному на кораблях с недопроявленными экспериментальными моторами. Конечно, у старших детей было больше опыта кораблей и лунных пейзажей, чем у Мэси, и с экстренной ситуацией они, наверное, справились бы лучше землянки. Да и система Плутона не была терра инкогнита, за последние два века ее не раз посещали и картографировали и роботы–разведчики, и люди. Однако карликовые планеты на краю Солнечной системы были странными и во многом оставались загадкой. Если что–нибудь пойдет не так во время путешествия, просить помощи не у кого и спасаться негде. Мэси восхищалась бесстрашием дальних и не сомневалась в их профессионализме, но понимала: экспедиция — отнюдь не прогулка в парке.
Большую часть перелета буксир провел «на спине» у шаттла. Тот был достаточно велик, чтобы дать возможность хотя бы иллюзорно уединиться. Команда откопала дизайн в Общей Библиотеке и сделала фуллереновую сферу: двухсотметровый прозрачный пузырь, прицепленный к брюху «Из Эдема» точно яйцевая сумка, заполненное воздухом пространство, где команда могла играть, заниматься спортом, сидеть за одним обеденным столом друг с другом в компании ярких звезд, рассыпанных вокруг по черному небу. Люди смеялись и буянили, как будто за тонкой оболочкой пузыря не царил убийственный пустой холод. Мэси так и не смогла полностью привыкнуть к пузырю. Она ощущала легкий ужас, обострение всегдашнего своего страха перед полетом всякий раз, когда играющий ребенок ударялся в тонкую полимерную пленку и отталкивался от нее.