Сады Солнца
Шрифт:
Наконец шпион выехал на дорогу, ведущую прямиком к экватору, обычную конструкцию из ледяной крошки в фуллереновой сетке, абсолютно ровное полотно тридцатиметровой ширины с маяками–передатчиками по краям, так что можно было целиком положиться на компьютер машины. Шпион выполнил несколько изометрических упражнений и растяжек, чтобы расслабить затекшие плечи, зашел в рубку, сунул в колбу пакетик лимонного чая, вернулся в водительское кресло — и увидел сверкающую линию на горизонте.
Она оказалась опоясывающей экватор Дионы железной дорогой, одной колеей, поднятой на пилонах, словно канат, связывающий горизонты. Ее, как
Вдалеке на востоке забрезжил свет — будто звезда у кромки горизонта, присевшая отдохнуть на пути в ночь. Шпион включил зум на экране монитора, звезда потускнела, проступили детали. Это вагон, заостренный как пуля, позади — грузовой отсек, нос — алмазный навес над герметичной кабиной. Вагон ехал на запад, удирал из Парижа. А сейчас он намертво застрял на сверхпроводящем магнитном рельсе. Зияла дыра распахнутой двери.
Думая, шпион потягивал чай. Энергию отключили, вагон застрял, пассажиры выбрались наружу. Это понятно. Но где они сейчас? Кто они — бразильцы или дальние?
Когда до рассвета оставался всего час, шпион наконец взялся за руль, дергаясь, съехал с шоссе и покатил по засыпанной пылью земле под пилонами к вагону. Шею кололо, ладони вспотели. Рискованно. Но необходимо. Шпион надеялся, что чье–нибудь невезение даст ему самое нужное сейчас.
У основания пилона, ближайшего к вагону, он увидел множество отпечатков ног. Шпион подъехал ближе, остановился, надел скафандр и вылез из роллигона. Отпечатки тянулись на восток, туда, откуда прибыл вагон. Всего пять пар по обе стороны от чего–то, оставившего широкий след в ледяной пыли.
Шпион вызвал карту и понял, что пассажиры, скорее всего, направились к ближайшей станции где–то в пятидесяти километрах, у края кратера Мнестея. На горизонте — ничего движущегося. Все по–прежнему было неподвижно и тихо.
Шпион вскарабкался по скобам на пилоне, подошел по рельсу к вагону, замер у открытой двери. Внутри не было одной панели пола. А рядом, на полу и на одной из двух больших подушек, служащих сиденьями, — кровь. Она замерзла, стала черной.
Хм, кого–то ранили. Компаньоны сняли панель и потащили на ней раненого к станции. Интересно, сколько у них оставалось воздуха? Пережил ли раненый дорогу?
Был только один способ узнать.
Спустя несколько минут после того, как шпион направил машину вдоль рельсов, прямо впереди из–за горизонта выпрыгнуло солнце, столь же яркое и резкое, как в полдень. У Дионы нет атмосферы, нечему поглощать или рассеивать жесткий белый свет. Дорога тянулась прямо, как струна, опоры стояли меж небольших ударных кратеров, делались выше, когда дорога проходила над широкими мелкими впадинами. Шпион потерял след, завернувший к северу — люди обходили кратер. Пришлось вернуться и искать его. К счастью, шпион заметил пустую ярко–желтую канистру, брошенную поблизости от места, где люди ушли от дороги.
После нескольких километров борозда от волокуши и отпечатки ног снова ушли на север, перевалили низкую кромку средних размеров ударного кратера. Шпион остановил машину и внимательно осмотрелся. За спиной — тонкая черта дороги, вокруг — абсолютная пустыня. Ничто не двигалось. Он водрузил на голову шлем, вылез наружу, пошел по следам, ведущим на верхушку гребня, и увидел плоский лист фуллеренового композита, торчащий вертикально на краю кучи ледяных и каменных обломков. Шпион раскидал обломки у основания листа и увидел шлем с лицевым щитком, покрытым изнутри инеем.
Скафандр был отключен, тело замерзло. Пришлось повозиться, отстегивая шлем. Шпион едва не подпрыгнул от радости, увидев мужское лицо, белое и твердое, как мрамор. Шпион раскопал тело до пояса, нашел кабель передачи данных, подключил к своему внешнему порту и просмотрел сохраненные в памяти файлы. Мертвеца звали Фелис Готтшалк. Он родился в поселении с названием «Двоскин нол», числился жителем Парижа, был начинающим архитектором и звуковым художником. Двадцать три года, бездетный.
Идеально.
Больше шпион не раздумывал ни о мертвеце, ни о людях, тащивших его до самой смерти и похоронивших здесь в надежде когда–нибудь вернуться и отыскать тело либо рассказать другим, где найти его. Шпиона не интересовало, дошли они до станции или умерли посреди пустыни, лишенные кислорода и энергии. Главное — вещи насущные и практические. За исключением Зи Лей, люди интересовали шпиона лишь с точки зрения полезности либо опасности.
Потому он без особых церемоний затащил тело в роллигон, запихнул во внешний грузовой ящик и покатил на юго–восток. Железная дорога скрылась за горизонтом. Впереди обозначилась блестящая полоса, и шпион повернул к ней.
Разлом возник, когда Диона остывала. Ее ледяная кора сжималась, лопалась, возникали трещины, отвесные стены. Вставшая на пути шпиона стена была в сотню метров высотой. Но часть ее обвалилась, образовав бугристую выемку. Роллигон взобрался по пологому осыпному склону к выемке, остановился в тенях у стены, и шпион закопал труп в пыльном щебне — глубоко и надежно, чтобы никто не нашел.
Затем шпион разогрел в микроволновке порцию риса, черных бобов и грибов шиитаке, поел и приступил к работе: смешиванию своих биометрических данных и кода ДНК с файлами личных данных Фелиса Готтшалка и закачиванию результата в идентификационный чип скафандра. Такая фальшивка выдержит любую проверку оккупантов. Если удастся пробраться к закладкам, сделанным во время жизни Фелиса в Париже, можно будет изменить отпечатки пальцев и внешность инъекциями квазиживого коллагена. Шпион дремал в водительском кресле, предаваясь сладким грезам о Зи Лей, до заката. Потом он поехал в Париж.
Шпион не сомневался, что отыщет там свою девушку. Если даже она смогла удрать из окрестностей города, ее уже наверняка выловили оккупанты, прочесывающие Диону, и переправили в лагерь. Но если она умудрилась спастись и спряталась в отдаленном оазисе либо укрытии — шпион все равно отыщет ее, даже если на поиски придется потратить всю оставшуюся жизнь.
Наконец он прибыл в умерший город.
Шпион подъехал настолько близко к кратеру Ромула, насколько осмелился, и перевалил край кратера в тридцати километрах к северу от города. Там лежала одна из спрятанных до войны закладок. Шпион подверг себя небольшой косметической переделке, соответственно изменил документы, взял иглу памяти с копиями своих демонов и, как только наступила ночь, прошмыгнул среди древних осыпей и куч отработанного материала к точке обзора в двух километрах от городского периметра.