Сага о бескрылых
Шрифт:
Сапоги стянулись с трудом. Укс ворчал, и действительно, с живого человека куда сподручнее обувь снимать.
— Подметке сносу не будет, — оборотень постучала ногтем по толстой, но очень эластичной коже. — Стурворм, точно тебе говорю.
— Потом вымою, примерю.
— Брезгливым, однако, стал.
— Иногда могу себе позволить, — Грузчик принялся высекать огонь.
Лоуд кинула на занявшееся веселое пламя охапку пергаментов — костерок на столе затрещал веселее.
— Пошли, что ли?
— Пусть займется хорошенько, — Укс сунул огонь
Вышли, оставив запрокинувшего голову хозяина сидеть, размышлять о своей немыслимой мудрости среди языков пламени. Лоуд несла цветы и карту, десятник связанные ремнем сапоги.
— Так все-таки сын или не сын? — спросила оборотень. — Интересно мне все ж. Надо было спросить.
— Я и так знаю, — буркнул Грузчик.
На лестнице кто-то кричал, кажется, там дрались. Уставшие партнеры связываться не стали — вылезли в окно.
«Непоймикто», известный как Грушеед, ждал в переулке. Добытый осел был загнан во двор, жевал зелень, залитую чуть подпортившейся бобовой похлебкой — мальчишка не постеснялся, похозяйничал в здешнем доме.
— С Логосом-созидателем ты знаком, — похвалила Лоуд. — Но осел мог бы быть и не таким паршивым. Чего у него бок шелушится?
Мальчишка пожал плечами, осел попятился — оборотень знала, что копытные скоты ее не любят.
[1]
Купеляция (купелирование) — окислительное плавление сплава свинца с серебром, с целью выделения чистого серебра.
Глава 21
ВРЕМЯ БЫСТРЫХ РЕШЕНИЙ
— У него кормило сломанное, — настаивала пустоголовая.
— Еще не сломанное, — Укс замахнулся «посошком».
Осел склонился к компромиссу и неохотно поплелся в дым — Грушеед, тянущий упрямое животное за веревку, облегченно засопел.
Логос-созидатель подсказывал, что осла можно понять. Ушастый устал, да и дым ему не нравился. До города трофей шел спокойно, шпионы по очереди тряслись на его спине, что, как оказалось, весьма ускорило движение. Но нынешний Хиссис у осла симпатии не вызывал, что, собственно, и не удивительно.
Шпионы благополучно добрались до Проездной площади. Уже стемнело. Горел Гэленский квартал, дым прибивало к земле, во дворе дышать было нечем. Попробовали завести осла в дом, но здесь было не лучше: мертвецы уже запах пустили. Пришлось не отдохнув идти к дому прыгучего жреца Игона. На улице шпионам попался голый человек с кособоко опаленной бородой — приплясывал на мостовой, что-то хрипло пел-завывал и даже не кашлял.
— Горожане тоже с ума сходят, — прозорливо заметила Лоуд.
— Может, этот и из братьев, — сейчас все сравнялись, — сказал, прикрывая рот рукавом, десятник.
Осла и Грушееда спрятали в соседнем дворе, Укс спустился в жреческий подвал. Здесь было сыро, тихо и даже по-своему уютно. Десятник
— Э, хозяин, ты не тяни, — сказала сидящая в дверях оборотниха. — Позадохнемся.
— Терпите.
Пока перетаскивали бочонки через забор, прятали в мешки с рухлядью, да вьючили на осла, Укс и сам начал задыхаться. Кашляя и ругаясь, выбежали на улицу. Уже занялась угловая лавка на Проездной. Кое-как проскочили под летящими искрами и углями — осел там задерживаться не думал, но в относительно спокойном проулке, встал как вкопанный. Пришлось вразумлять.
Шпионы двигались в обход горящего квартала, идти пришлось через места боев: мертвецы лежали густо.
— Лучше б их в огонь покидали, — рекомендовала оборотниха, зажимая ладонью нос и рот.
— Не гунди. Нам какое дело? Покидают. Если будет кому.
— Ослу доверим. До лодки нас проводит, дальше ему все равно делать нечего.
Ушастый поглядывал на трупы — видимо, не особо жаждал в благородное погребальное дело впрягаться.
Промелькнули в дымном тумане ушлые люди с мешками, потом протарахтела груженая тележка. Мародеры шпионов, наверняка, видели, но драться желания не имели. Слабел Хиссис.
— Лоуд, ты мне бабой больше нравишься, но сейчас крепкий боец предпочтительнее.
— Ах, и затейник у меня хозяин, — оборотень приняла облик героя-полусотенника, подняла с мертвеца копье. — Про щит даже не говори — тяжесть переть не стану.
— Тебе что щит, что корзина прачки, все одно, пользоваться не умеешь, — пробормотал Укс.
— Не возводи понапраслину, десятник. Что в стирке хитрого?
Наконец, выбрались к порту. Дыма здесь тоже хватало, но с воды свежесть пробивалась.
— Теперь дело пойдет, — радостно заметила Лоуд. — На море всегда легче.
— Это если мы лодку найдем. Или сразу корабль подыскивать?
— Про груз вызнают. Может, и отобьемся, но бочечки…
— Да, тут Логос-созидатель велит усердно поразмыслить.
Сгоревшие пристани и мощеная мостовая остались позади, под ногами заскрипела береговая галька и песок. Сквозь дымную пелену проглянули волны бухты. Прибой мягко покачивал доски обгоревшей корабельной обшивки и тела моряков. Вдоль скалистого обрыва лепились рыбацкие хижины, но колья, к которым обычно привязывали лодки, были пусты. Впереди слышались смутные голоса, удары топора.
— Отыщется корыто, — заверила оборотниха. — Но нам бы передохнуть, хозяин. Выбор корабля — дело важное, свежего ума и твердой руки требующее.
Огня не разжигали, поужинали на ощупь. Лоуд нашла в рыбацком горшке колодезную воду, запивали черствые лепешки и рассыпающийся сыр.
— Прямо как в родной Храм вернулись, — вздохнула оборотень, принимая вторую мерку нэка.
— Там ослов было куда побольше, — проворчал Укс.
У здешнего копытастого осла громко бурчало в брюхе — жевал что-то относительно съедобное в углу хижины.