Сага о Бриттланде
Шрифт:
Альрик отпрыгнул и остановился. Внимательно посмотрел на тварь. Та сделала еще один шаг.
– Нет. Ни разу не слышал, чтоб драугр был выше по руне, чем живой. Это не Рыбак. И раз его не берет меч, значит, возьмет огонь. Приготовься поджечь ограду!
Драугр медленно шагнул. Затем еще раз. Я ударил кремнем о кресало, искры посыпались на сушеный мох, который служил у меня трутом. Осторожно раздул пламя, запалил заранее подготовленную тряпицу и стал ждать команды.
Шаг. Остановка. Шаг. Остановка.
Оживший мертвец
– Давай!
Я сунул горящую тряпицу в ветви ограды, но те никак не хотели заниматься. Нога драугра опустилась рядом с мной, и он начал поднимать вторую. В Бездну! Я бросил огонь и начал рубить длинную плоскую ступню твари. Она снова остановилась, привычно махнула рукой. Понемногу хвоя начала трещать, обугливаться, из сосновых веток проступили капли смолы, и как только искры коснулись смоляных мест, изгородь вспыхнула.
Тварь, казалось, не чувствовала ни жара, ни боли. Она стояла над языками пламени и ждала. Ее кожа ссыхалась на глазах, сморщиваясь и скрипя. И неожиданно тварь вспыхнула целиком. Она горела, горела, горела, источала отвратительный запах, а потом рухнула. Ее обугленная голова немного не докатилась до дохлого медведя.
– Вот же… - начал говорить я и рухнул, как подкошенный.
Мое тело скрутило от невероятной боли и непереносимого наслаждения. Я будто горел и замерзал одновременно, и это продолжалось вечность. А потом враз схлынуло.
Шестая руна! Я получил шестую руну! Теперь я хускарл! На шаг ближе к Фомриру!
И что же дали мне боги? Ведь у меня есть условие, значит, и дар должен быть отменным! Я подпрыгнул, кувыркнулся вбок, врезал себе обухом топора по пальцу, провел рукой по огню… Все было, как обычно: больно. Может, я стал в три раза умнее? Или висы научился складывать? Тогда это бесполезный дар. Но я попробовал:
– Мокро-мерзкий вышел
Из болотной хмари…
Дальше я хотел сказать, что его не брал ни меч, ни топор, но не смог запихать слова в нужную форму. Вот и ладно!
– Кай!
Значит, не скальдом я стал. А может, меня одарили неутомимостью в постели? Хотя я и так неплохо справлялся.
– Кай!
Или я стал мастером игры в хнефатафл! Хотя с чего бы? Я же воин! Руну получил в честной битве, должен получить что-то полезное для битвы. Фомрир, конечно, тот еще шутник, но он бы не стал оскорблять верного последователя. Наверное...
– Кай, сожри тебя Бездна!
Я очнулся от дум и увидел, как Альрик отбивается от новой группы тварей, среди них были и храпуны, и мшины, и еще какие-то непонятные существа. И их было много! А ограды уже не было.
И я бросился к хёвдингу на подмогу.
Шестая руна не просто на одну руну больше пятой. Это признак настоящего воина, погубителя тварей, убийцы мужей. И я страстно желал понять, как же меня одарил Фомрир, потому врезался в гущу тварей и начал рубить их так, как никогда прежде. Сила гуляла внутри меня и рвалась наружу! Мои руки и кости стали крепче, некоторых храпунов я попросту отбрасывал ударом ноги. И я не сдерживался. Остановился, лишь когда отошел далеко от лагеря и провалился в болотную яму по пояс.
Альрик помог мне выбраться.
– Успокоился? Больше не отходи.
В этот раз не стали убирать трупы. Пусть лежат, как есть.
Мы вернулись к лагерю. Хёвдинг обошел вокруг медведя. Пока вроде никто его не смог коснуться. Я же собрал недогоревшие ветки и угли в кучу. Если вдруг появится еще один драугр, нам понадобится огонь.
– Дурное место, - неожиданно сказал Альрик.
– Тут хорошо расти в рунах карлам, но мешают чары. Хускарлам чары не вредят, зато твари мелковаты.
И снова послышались чавкающие звуки, хруст, приглушенный рык. Твари сползались на запах крови, застревали на трупах. Некоторые, насытившись, уползали обратно, но опоздавшие хотели еще и потому шли к нам. Чем больше проходило времени, тем дальше расползался запах мертвечины, и новые твари шли из глубин болота. Невиданные твари. Может, в чем-то старики и были правы…
Помимо крупных мшин, среди которых я приметил и пятирунных, храпунов и толстых змей, из болота вышла новая тварь. Я сначала даже не понял, что это именно порождение Бездны. Привык, что все её детища уродливы и невразумительны. А новая фигура под покровом теней выглядела как стройный безрогий олень или дорогой конь. А потом эта тварь вышла на лунный свет.
Три или четыре задние лапы торчали наверх коленками, как у кузнечика, передние свисали до земли, как плети, будто в них не было ни единой косточки, тощая грудина торчала углом, из нее выходила мощная длинная шея, наверху свернутая бубликом. И где-то там болтались не то толстые усы, не то щупальца, не то руки. И вся эта дура была примерно в два моих роста.
Она легко подтягивала лапищи и шла по болоту, как по ровной земле. Мшины и храпуны поспешно расползались в стороны. Одна мшина не успела вовремя убраться, и передние плети твари оплели ее, плотно сжали до хруста, а потом отбросили, как ненужную тряпицу.
– Тоже драугр?
– брякнул я.
– У утопленников обычно лишние руки-ноги не вырастают, - ответил Альрик.
– Теперь будем биться вместе. Я впереди, ты за плечом. Если я отскочу вбок, значит, следующая тварь твоя. Понял?
Было бы нас трое, могли бы хоть тощий клин построить. А с той здоровой тварью как биться? Если только лапы рубить. Если они вообще рубятся. Хорошо, хоть она не спешила, шла медленно и задумчиво, а потому мы могли заняться мелочью.
Альрик прорубался вперед, как по льду скользил. Легкими движениями уклонялся от неуклюжих атак тварей, легко взмахивал мечом, затем уходил вбок, и дальше вступал в дело я: добивал детищ бездны ударом топора, отшвыривал лапы, головы и хвосты.