Сага о диком норде
Шрифт:
— Кай! Дар!
Это не Альрик кричит. Не его голос.
В десяти шагах от нас бушевал настоящий вихрь. Блеск меча, невнятное рычание, скрежет металла о кости, брызги крови как черной, так и красной. Драугры выпадали из вихря разрубленными на части. Ульверы и городские отошли подальше, один мужчина придерживал рассеченную до кости руку.
— Он набросился на меня! Набросился! — бормотал раненый.
— Кай! — Тулле наконец дошел до меня и тряхнул за плечо. — Дар! Ты должен коснуться дара!
— Это Альрик? — неуверенно спросил я.
—
Стая! Я обхватил всех ульверов взглядом. Стая. Волки.
— Ульверы, в бой! — крикнул я.
Поднырнул под руку Гуннара и вогнал топор в грудину драугра. Лезвие снова соскользнуло, но меня это не смутило. Неважно! Я срублю каждый кусочек вонючего мяса, выколю глаза и отрежу уши! И когда останутся голые кости, растопчу их до праха.
Ошметки гнилой плоти летели в разные стороны. Кузнец со звоном и грохотом отбивал летящую наковальню, а я сновал вокруг него и пластал мертвечину.
Бом!
Срублено плечо.
Бом!
Кусок бедра.
Бом!
Обнажились черные зубы под лохмотьями щеки.
Ту-дум! В такт с грохотом толкнулось сердце, и я наконец вобрал в себя всех.
Теплый замутненный огонек Тулле. Мягкий огонек Вепря. Сверкающий — Энок Ослепитель. Стойкий и ровный — Стейн. Мерцающий вкрадчивый — Эгиль. Пушистый робкий — Видарссон. Надежный — Сварт. Холодный — Аднтрудюр. Смазанный — Фастгер Плосконосый.
Безумный мечущийся огонь, выбрасывающий то желтые, то синие языки. Я то чувствовал его, то нет.
Три огня далеко на восток. Еще один — еле тлеющий — на юге. И всё? А где еще один? Кто-то погиб? Бьярне? Облауд?
Я ускорился. Плоти на драугре почти не осталось, и он едва поднимал руки. Тогда Гуннар наступил на упавшую наковальню и обрушил молот на череп мертвяка. Затем снова. Еще раз. Поперек лба зазмеилась трещина. Удар! И драугр рухнул без малейших признаков жизни.
Ульверы больше не звали меня. Незачем. Они же все были мной, а я был ими.
И я всеми нами тянул Альрика, удерживал его огонь в стае.
И мы бились! Бились с драуграми!
Увесистый пинок Аднтрудюра отбросил мертвяка в руки Сварта. Сварт ухватился за голову и рывком скрутил ее набок. Эгиль проскользнул мимо одного драугра, оставив его Стейну, подпрыгнул и вколотил ноги в следующего. Видарссон слишком широко размахнулся, и Плосконосый принял удар секиры на щит, прикрыв собрата.
Стая!
Пламя Альрика выровнялось, пожелтело полностью, и молниеносный меч нашего хёвдинга вплелся в общий танец.
Ярко вспыхнул чей-то огонь, раскалился на мгновение и снова затих. Благодать! Кто на этот раз? Вепрь?
Я одновременно и сражался, и соединял ульверов воедино, и следил за дальними огоньками. Никак не мог понять, кто из них кто. И почему нет еще одного? И что с тем, который едва светит? Ранен? Болен? Умирает? Я чувствовал его боль. Чувствовал страх трех. И ярость Плосконосого. И восторг Вепря.
Раньше было иначе. Раньше я не мог разобрать, кто где.
Драугры вдруг кончились. Я медленно опустил топорик, тяжело дыша. Огоньки и стук сердец размывались, пока не исчезли полностью, но чувство стаи все еще сохранялось. Наше единство!
Мы, не сговариваясь, шагнули друг навстречу другу и одновременно выбросили левые руки вперед, столкнувшись кулаками.
— Стая!
Глава 3
Гуннар тяжело дышал, оперевшись на молот, с ног до головы покрытый черными пятнами гнилой крови. Вокруг лежали расплющенные и изрубленные тела драугров. Скрипел сломанный ясень, подозрительно пошатываясь на ветвях соседних деревьев.
Негромко гудел Тулле, выговаривая что-то Альрику. Вепрь ощупывал себя, проверял на изменения, видать, хотел понять, что за дар ниспослали ему боги.
— Хёвдинг кто? — подошел к нам чужой хирдман.
Не городской, опытный воин.
— Я, — откликнулся Альрик.
— Ты вот что, — хирдман почему-то не смотрел в глаза Беззащитному, отвернулся в сторону. — Шёл бы где в другом месте. Подальше от людей.
Я разозлился, но промолчал. Пусть Альрик сам за себя скажет. И удивился, поймав на себе настороженные взгляды ульверов, они будто ждали, что я полезу на рожон, размахивая топором.
— А что так, добрый человек? — спросил Вепрь. — Или мы не люди?
— Вы, может, и люди. А вот кто ваш хёвдинг — вам виднее будет.
Я помнил вихрь, захвативший и вырезавший больше половины драугров, помнил сине-желтое пламя, но не понимал, как Альрик мог обидеть или напугать хирдманов.
— Да что случилось? — спросил Энок. — Мы пришли, отбили мертвяков, спасли ваши шкуры. Что благодать наши получили, так тут все по чести: мы убили — мы и получили.
— Бездна с вашей благодатью! Думаешь, мы не видели, как его глаза пожелтели? — Хирдман указал мечом на Альрика. — Он измененный! Или вот-вот станет им. Он убил нашего Кабана! Ранил Оглоблю! И остальных бы порешил, если б вон тот одноглазый его к драуграм не повернул. Ему плевать, кого именно резать!
Ошеломленный, я посмотрел на Альрика. Тот выглядел удивленным не меньше моего.
— Тулле?
— Отойдемте, — негромко ответил друг.
Мы отошли подальше, не позвав с собой ни городских, ни Гисмунда. Только ульверы.
— Что со мной было? — требовательно спросил Альрик. — Я помню, как мы прибежали на помощь, а потом ощутил дар Кая, и вскоре бой закончился.
— Как я и говорил, Бездна запустила в тебя когти. Ее уже не изгнать. Жрецы Мамира издавна пытались управлять ею, некоторые нарочно получали одиннадцатую руну без поглощения сердца и старались остаться людьми. Изгоняли Бездну, подавляли, молились, постились, умерщвляли плоть, не спали седмицами, запирались в клетке, в пещере, в гробу. Единственное, что помогло, — всё то же сердце твари. И чем больше дней проходило между получением руны и поеданием сердца, тем сложнее было удержать разум в узде.