Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 2
Шрифт:
– Я слышал только о призраке, – ответил он ей. – Все остальное для меня новость. Могу ли я сделать что-нибудь сейчас?
Они поглядели на него с недоумением. Он понял, что от него ожидали более заинтересованной реакции, и, как ни хотелось ему поскорее остаться наедине со своими мыслями, он все же добавил:
– Если вам понадобится помощь, кликните моих людей. Они в казарме.
– За которую ты должен мне арендную плату, – привычно добавил Гронигер.
Фафхрд милостиво оставил последнее замечание без внимания.
– Что же, – закончил он, – желаю вам успеха в ваших поисках. Золото – вещь дорогая. – С этими словами он отвесил легкий полупоклон и отправился своей дорогой. Отойдя немного, он вновь услышал их голоса, но поскольку разобрать ничего уже не смог, то заключил, что обращаются не к нему, и обрадовался.
Он
Никакого паруса также не было видно. Мышелов и «Морской Ястреб» по-прежнему оставались в недосягаемых морских просторах.
Но, быть может, какой-нибудь предвестник их приближения появится на горизонте в те минуты, что еще остались до наступления темноты. Его отрешенный, как у спящего на ходу человека, взгляд переместился на более близкие предметы. К востоку от него над волнами вздымался отполированный прибоем утес, в сумерках казавшийся серым. От него до низкого мыса на западе все пространство гавани было абсолютно пустынно. Справа, ближе к мысу, стоял на якоре «Бродяга»; слева, у легкого деревянного причала, который будет поднят на сушу с началом зимних штормов, были пришвартованы рыбацкие лодки и еще несколько мелких судов, принадлежавших гавани. Среди них виднелась шлюпка с «Бродяги», на которой Фафхрд имел обыкновение выходить в море в одиночку, когда было свободное время и погода благоприятствовала, – потренироваться в управлении шлюпкой с помощью металлического крюка, заменившего отрубленное запястье. Рядом со знакомой шлюпкой Фафхрд увидел и еще какое-то суденышко – крохотную скорлупку.
Глава 6
Небо постепенно бледнело, превращаясь из ярко-сиреневого в тускло-серое, и Фафхрд вновь окинул взглядом далекий горизонт и водную гладь между ним и берегом – магическую пустоту, никогда не перестававшую манить его. По-прежнему ничего. Со вздохом он повернулся и тут, в какой-то дюжине футов от себя, увидел ту самую незнакомку с невозмутимым взглядом и отрешенным лицом, что сидела в «Обломке Кораблекрушения». Теперь она поспешно направлялась в сторону причала, где стояли лодки. Никто во всем порту не обратил на нее ни малейшего внимания: она едва не задела подолом своего серебристо-серого платья одного из матросов, а он и глазом не моргнул, будто ее и не было вовсе. Какие-то голоса кричали что-то ей вслед (что это – погоня? ищут что-то?), а тем временем на севере небо уже совсем почернело и последние отблески «сиреневого часа» исчезли с горизонта. На поясе у женщины висела небольшая сумка, в которой что-то брякнуло, пока она стягивала вокруг лица капюшон своего длинного серебристого одеяния. А потом, уже совсем поравнявшись с Фафхрдом, женщина повернула голову, и ее огромные зеленые глаза, окаймленные черными ресницами, заглянули прямо ему в душу; в ту же минуту она сунула руку за пазуху, извлекла оттуда короткую золотую стрелу, показала ему и тут же опустила в сумку, на поясе, в которой опять что-то звякнуло. В течение трех ударов сердца она глядела на него, улыбаясь одновременно маняще и отталкивающе, ободряюще и отрешенно, затем отвернулась, и сделала шаг к причалу.
Глава 7
И Фафхрд пошел за ней. Ему не хотелось даже знать, делает ли он это по собственной воле, или же она заколдовала его своим взглядом и улыбкой. Все, чего ему хотелось, – это окунуться в манящий водный простор и отправиться на юг, навстречу Мышелову и Ланкмару, подальше от скучных повседневных дел, обязанностей и ответственности за Соленую Гавань, туда, куда лежит ее путь, и будь что будет. Лишь малый участок его мозга, тот, что управляет непосредственно движениями ног и рук (хотя одну из них недавно заменил железный крюк), побуждал его двигаться вперед, за золотой стрелой, хотя, что это за вещь и почему так важно не упустить ее из виду, Фафхрд не мог вспомнить,
Когда он ступил на деревянный причал, женщина была уже на противоположном его конце и спускалась в ту самую утлую лодчонку, которую он заприметил незадолго до ее появления. Не тратя времени на подъем якоря или другие действия, обычно предшествующие отплытию, она встала посреди лодки, лицом к носу и навстречу сгущающимся сумеркам, широко раскинула руки, отчего складки ее просторного одеяния расправились и натянулись на невидимом ветру, и лодка, увлекаемая этим живым парусом, резво побежала по недвижной морской глади прямо к выходу из бухты.
В ту же секунду Фафхрд ощутил, что с запада потянул не сильный, но ровный и упругий бриз. Не раздумывая, он прыгнул в ближайшую лодку, споро выбрал конец, опустил киль, поставил и закрепил небольшой парус и, устроившись так, чтобы управлять парусом правой рукой, а крюком левой держать румпель, бесшумно и быстро кинулся за ней. Его немного удивило, что никто не окликнул их и даже не взглянул на два суденышка, плывущие, точно по волшебству, одно из них к тому же под очень странным парусом, однако долго раздумывать ему было некогда, и он весь отдался преследованию.
Глава 8
Как долго скользили они по водной глади таким манером, он не знал, да и не старался угадать, но сумерки сменились непроглядным мраком, который вскоре рассеяли звезды, а потом показавшийся в небе полукруг луны затмил их неяркий свет. Ночное светило, которое было сначала прямо перед ними, постепенно оказалось позади (должно быть, их суденышки описали полукруг и направлялись теперь на север), так что его блеск не слепил больше глаза, но, мягко отражаясь от наполненного ветром паруса, позволял Фафхрду отчетливо видеть фигуру женщины, облаченной в развевавшиеся серебристо-белые одежды, на корме убегавшей от него лодочки. Поднявшийся ветер был по-прежнему ровным, но абсолютно бесшумным, и при его помощи лодка Фафхрда постепенно нагоняла беглянку, так что в конце концов стало казаться, что они вот-вот соприкоснутся. Ему хотелось разглядеть ее поближе, и в то же время он мечтал, чтобы это загадочное плавание никогда не кончалось.
И вдруг ему показалось, будто само море под ними приподнялось, точно грудь гиганта, сделавшего вдох, и их суденышки стали ближе к звездам, чем были до этого. Тут женщина обернулась и поманила его к себе, и он, повинуясь ее молчаливому приказу, поднялся и шагнул ей навстречу, а лодки по-прежнему продолжали в унисон подниматься и опускаться на колышущейся поверхности моря. И вновь она улыбнулась ему своей удивительной улыбкой и поглядела на него полным любви взглядом, а из-за ее спины в небо взлетели полосы фосфоресцирующего красного, зеленого и бледно-голубого света – он знал, что это северное сияние, но все равно она казалась ему святыней, стоящей на алтаре какого-нибудь собора в окружении падающих на нее сквозь витражные окна переливающихся лучей. Бросив беглый взгляд по сторонам, он увидел, что их лодки и впрямь возносятся к небу на гребне высоченной волны, разделившей в остальном совершенно неподвижное море на две половины. В этот момент он не мог думать ни о чем, кроме ее горделивой улыбки и дерзкого, дразнящего взгляда, она была воплощением самой тайны и приключения, вечно манивших его.
Опустив руку в поясную сумку, она достала оттуда золотую стрелу и протянула ему, держа своими тонкими длинными пальцами за оба конца; мелкие жемчужно-белые зубы сверкнули в улыбке.
Тут он заметил, что его крюк, точно повинуясь какому-то пришедшему извне приказу, протянулся вперед и ухватился за середину стрелы, а правая рука, двигаясь столь же независимо от его одурманенного мозга, как и левая, вцепилась в горловину сумки, висевшей у женщины на поясе, и дернула ее вниз.
Любовь в ее взгляде сменилась выражением яростного желания, улыбка превратилась в хищный оскал, а голубой луч северного сияния, казалось, вошел в ее тело, наполнил его до краев, брызнул из глаз, проступил сквозь кожу, синие искры пробегали по стреле и крюку, гроздьями ссыпались с того места, где два металлических предмета соприкасались. Мертвой хваткой держала она стрелу, изо всех сил стараясь вырвать ее у Фафхрда, но крюк тоже не отпускал, так что стрела погнулась. Вот когда Фафхрд порадовался, что деревянное запястье отделяет крюк от его культи: и без того каждый волосок на его теле встал дыбом, а по коже пробегали волны колючего холода.