Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 2

Лейбер Фриц Ройтер

Картина, изображавшая девушку с крокодилом, быстро поднялась вверх, открыв подножие крутой темной лестницы.

– Она ведет прямо в наш с отцом дом, – пояснила Хисвет.

Картина опустилась. Фрикс нажала на два других медальона, и за поднявшейся картиной с мужчиной и леопардицей обнаружилась такая же лестница.

– А эта ведет к золотой норе, которая сообщается с личными покоями ланкмарского сюзерена, в данном случае – Глипкерио Кистомерсеса, – сказала Хисвет, когда вторая картина скользнула на место. – Как видишь, возлюбленный, наша власть простирается повсюду.

С этими словами Хисвет подняла

кинжал и приставила острие к горлу Мышелова. Несколько мгновений Мышелов сидел неподвижно, потом взял лезвие двумя пальцами и отвел его в сторону. После этого он так же осторожно взял косу Хисвет – девушка не сопротивлялась – и стал медленно выплетать тонкую серебряную нить из еще более тонких серебристо-белокурых волос.

Фрикс, словно статуя, продолжала стоять между зубами гадюки и жалом скорпиона и всматриваться в потусторонний мир.

– А Фрикс тоже из вашего племени? В ней тоже известным образом сочетаются лучшие крысиные и человеческие качества? – спокойно поинтересовался Мышелов, продолжая заниматься своим делом, которое, как он полагал, быть может, и не слишком скоро, но в конце концов позволит ему осуществить свое сердечное желание.

Хисвет томно покачала головой и отложила кинжал в сторону.

– Фрикс моя любимейшая рабыня, почти сестра, но в ней течет не наша кровь. Она и в самом деле самая дорогая рабыня во всем Невоне, поскольку является принцессой, а сейчас, возможно, и королевой своей страны. Путешествуя из одного мира в другой, она потерпела здесь кораблекрушение, и ее одолели демоны, а отец ее спас на том условии, что она будет служить мне вечно.

И тут Фрикс наконец заговорила, однако двигались при этом лишь ее губы и язык, а сама она даже не взглянула на Мышелова и Хисвет.

– Или, любезнейшая госпожа, пока я, рискуя собственной жизнью, трижды не спасу вас от неминуемой гибели. Один раз это уже произошло на борту «Каракатицы», когда вас чуть было не сожрал дракон.

– Ты никогда не оставишь меня, дорогая Фрикс, – уверенно заявила Хисвет.

– Я нежно вас люблю и верно вам служу, – отвечала Фрикс. – Но ведь все имеет свой конец, о благословенная барышня.

– Тогда меня станет защищать Серый Мышелов и ты мне больше не понадобишься, – приподнимаясь на локте, чуть раздраженно отозвалась Хисвет. – А теперь оставь нас, Фрикс, мне нужно поговорить с ним наедине.

С веселой улыбкой Фрикс вышла из пространства между смертоносными клетками, сделала короткий реверанс, надела свою желтую маску и скрылась за одной из дверей, задернутой тонкой серебристой занавеской.

Все еще опираясь на локоть, Хисвет повернула к Мышелову свое прекрасное узкое лицо. Он нетерпеливо простер к ней руки, но она сжала его неугомонные ладони в своих холодных пальцах и, лаская их и глядя ему прямо в глаза, спросила, вернее, сказала почти утвердительно:

– Ты ведь будешь любить меня вечно, раз отправился за мной в эти темные, страшные и запутанные подземелья крысиного царства?

– Конечно буду, о царица бесконечных услад, – пылко воскликнул Мышелов, вконец ополоумевший от желания и верящий в сказанное всеми фибрами своей души – или почти всеми.

– Тогда, я думаю, тебя нужно освободить вот от этого, – проговорила Хисвет и положила обе ладони ему на висок. – Теперь, когда я безоговорочно верю тебе, это будет оскорблять меня самое и мою

красоту.

И, заставив Мышелова ощутить лишь легкий укол, она ловко выдавила ногтями у него из-под кожи серебряную стрелку – так женщина выдавливает черный или белый угорь на лице своего возлюбленного. Затем Хисвет протянула Мышелову ладонь с лежащей на ней сверкающей стрелкой. Мышелов же ничего нового не почувствовал. Он продолжал восторгаться Хисвет, как божеством, а тот факт, что прежде он веровал в какое-либо божество не дольше нескольких мгновений, совершенно его не смущал, по крайней мере, пока Хисвет не прикоснулась холодной рукой к его телу. Ее красноватые глаза были уже не туманно-томными, а сверкающими. Мышелов хотел было ее обнять, но она отстранилась и очень по-деловому сказала:

– Нет-нет, еще рано! Прежде нам нужно кое-что обдумать, радость моя, ведь ты можешь оказать мне кое-какие услуги, которые не под силу даже Фрикс. Для начала, ты должен убить моего отца – он вечно ставит мне палки в колеса и мешает мне невообразимо, – а после его смерти я смогу стать императрицей, а ты – моим возлюбленным принцем-консортом. Нашему могуществу не будет предела. Сегодня ночью – Ланкмар! Завтра – весь Невон! Потом…. покорение других вселенных, лежащих за пределами космических вод! Порабощение ангелов и демонов, неба и ада! Поначалу было бы неплохо, если бы ты выдал себя за моего отца, как проделал это с Григом, и проделал весьма умело, могу это подтвердить, миленький. По части обмана ты очень похож на меня, дорогой. Затем…. – Увидев что-то в лице Мышелова, Хисвет осеклась. – Ты ведь будешь подчиняться мне во всем, не так ли? – даже не спросила, а резко заявила она.

– Ну…. – начал Мышелов.

Серебряная занавеска вздулась до потолка, и в спальню влетела Фрикс в развевающемся плаще и капюшоне, бесшумно скользя по полу в шелковых туфельках.

– Маски! Скорее! – крикнула она. – Берегитесь! – С этими словами Фрикс поспешно схватила бледно-фиолетовое покрывало и прикрыла Хисвет в ее фиолетовом платье и обнаженного Мышелова. – Ваш отец идет сюда с вооруженными стражниками, госпожа!

После этого, мгновенно встав на колени у изголовья со стороны Хисвет и склонив голову в желтой маске, служанка изобразила полнейшую покорность.

Едва белая и фиолетовая маски заняли свои места, а серебряная занавеска опустилась, как кто-то резко отдернул ее в сторону. В комнату влетели Хисвин и Скви, оба без масок, за ними три крысы-копейщика. Несмотря на сидевших в клетках громадных животных, Мышелов никак не мог отделаться от впечатления, будто все крысы были ростом футов пять, а то и выше.

Хисвин оглядел спальню, и лицо его побагровело.

– Чудовище! – возопил он, обращаясь к Хисвет. – Бесстыдный разврат! Распутничать с моим коллегой!

– Не нужно истерик, папочка, – проговорила Хисвет и лаконично шепнула Мышелову: – Убей его сейчас. Со Скви и остальными я улажу.

Шаря рукой под покрывалом в поисках Скальпеля и повернув в сторону Хисвина свою белую маску, украшенную бриллиантами, Мышелов мягко проговорил:

– Ушпокойшя, шоветник. Ражве моя вина в том, что твоя божештвенная дочь, Хишвин, выбрала меня иж вшех крыш и людей? Или это ее вина? Любовь не жнает правил.

– Ты поплатишься за это своей головой, Григ, – проскрежетал Хисвин, приближаясь к постели.