Сага о Гильгамеше
Шрифт:
– - Облачайте меня, - коротко велел он, закончив осмотр.
Невольники окружили его, надели тяжёлый панцирь, привязали к ногам и рукам полукруглые деревянные щитки, опоясали талию широким кожаным ремнём, торжественно опустили на голову переливающийся на свету шлем. Вдели в поясные кольца топор и булаву, повесили на спину колчан со стрелами, прицепили тугой лук. Затем отступили и пали ниц. Гильгамеш молча перешагнул через их и вышел в коридор. Там его уже ждали воины и священнослужители. Увидев вождя, они рухнули на колени и устремили на него благоговейные взоры. Неизъяснимый трепет читался на их лицах. Гильгамеш обвёл всех сумрачным взглядом.
– - Слава тебе, о великий вождь!
– провозгласил Забарадибунугга.
– - Слава, - в едином порыве
Гильгамеш направился к лестнице. Во дворе молодой раб уже держал на поводу боевого осла. Глаза животного были прикрыты шорами, на спине и боках лежала толстая кожаная попона, прошитая золотыми нитями. Чуть поодаль выстроились храмовые стражники. Гильгамеш взгромоздился на зверя, легонько ударил его по бокам. Осёл покорно двинулся с места. Громко заскрипев, открылись ворота.
– - Да ниспошлют тебе боги удачу, господин, - послышался льстивый голос Курлиля, выглянувшего из дворцового коридора.
Гильгамеш выехал из Дома неба, неспешно тронулся по улицам Урука. Из домов высыпали люди, они молча смотрели на вождя, встревожено прижимая к себе детей. Кто-то крикнул:
– - Хвала тебе, господин наш!
И тут же все подхватили: "Хвала! Хвала!". Гильгамеш лениво помахал рукой, криво улыбнулся. Он презирал этих людей. Жалкие запуганные существа, они преклонялись перед ним за то, что он шёл убивать какого-то быка. Это ли не пример безграничной глупости человеческой? По мере того, как он приближался к городским воротам, восторг жителей нарастал. Женщины бросали под ноги осла зёрна ячменя, мужчины издавали боевые кличи и наперебой желали вождю победы. Где-то уже слышались звуки дудок и бубнов. Казалось, город сошёл с ума. В воротах выстроилась целая процессия из старейшин Больших домов и богатейших торговцев. Все они как один опустились на колени перед вождём и уткнулись лбами в землю.
– - Слава тебе, герой, - нескончаемым эхом гремело за спиной Гильгамеша.
– Слава! Слава! Слава!
Едва вождь выехал в поле, как ворота за ним закрылись. Гильгамеш услышал громкий скрип петель, обернулся и заметил мелькнувшие в узкой щели бледные от страха лица стражей. Никого не осталось рядом с ним, лишь в вышине кружился одинокий стервятник. Запрокинув голову, Гильгамеш пристально наблюдал за его полётом, недобро усмехнулся.
– - Поехали, мой безответный товарищ, - сказал он, ударяя пятками осла.
– Эта птица сегодня не про наши души.
Со стен на него взирали тысячи жителей города. Оживлённо размахивая руками, они громко обсуждали предстоящую схватку. Вождь ехал меж ячменных и конопляных полей, держа путь к финиковой роще. Он надеялся, что зверь заметит его и сам выскочит навстречу. Иначе ему пришлось бы обшарить все близлежащие рощи, а это было долго и утомительно.
Расчёт его оправдался. Не успев приблизиться к деревьям, он увидел быка. Это был громадный буйвол чёрной масти, с длинными высоко поднятыми рогами и налитыми кровью глазами. Он важно выступил из зарослей тамариска и озадаченно воззрился на дерзкого пришельца. Гильгамеш поначалу опешил, увидев размеры животного, но быстро пришёл в себя. Соскочив с осла, он потянул через спину лук. Буйвол не двигался с места. Он неотрывно глядел на вождя и слегка покачивал раскидистыми рогами, словно насмехался над ним. Гильгамеш достал из колчана стрелу и прицелился. Бык фыркнул, тряхнув треугольной головой. Тетива тонко прозвенела, на лбу у зверя прочертилась красная полоса. Бык вздрогнул и шарахнулся в сторону.
– - Промазал, - досадливо сказал Гильгамеш.
Издав короткий рык, буйвол бросился на человека. Времени доставать новую стрелу не было. Гильгамеш выхватил топор и метнул его в зверя. Лезвие вонзилось животному в голову, проломив череп. Передние ноги буйвола подкосились, он упал носом в землю и перевернулся через голову. Тело его задрожало, потом успокоилось. Со стен раздался ликующий вопль. Вождь осторожно подошёл к поверженному противнику. На боках у зверя он увидел странный узор: серые изгибающиеся линии, напоминавшие водные потоки, и восьмилепестковые
– - Чего же испугались вы? Вот он, ваш ужасный бык! Лежит бездыханный. Неужели он так страшен? Ведь он из такой же плоти и крови, как вы. Чем вселил он в вас такой трепет?
Вдруг он заметил на крыше Белого храма женскую фигуру. Издали нельзя было разобрать лица, но Гильгамеш сразу догадался, кто перед ним. С коротким рёвом он вытащил топор из головы быка и принялся неистово кромсать тушу зверя. Отрубив буйволу переднюю правую ногу, он воздел её над головой и проорал что есть силы, обращаясь к женщине на крыше:
– - Проклятая сука! Я сделал бы с тобою то же, если бы мог.
Дико взвыла Инанна, когда увидела печальную участь своего творения. Заломив в бессильной злобе руки и запрокинув голову в крике, она растаяла в воздухе. Гильгамеш уронил топор, сорвал с себя боевой наряд и оружие, и поплёлся в рощу. Ничто более не волновало его. Он слышал радостные крики за спиной, видел, как из города выплеснулась торжествующая толпа, но душа его оставалась безучастной к этому. Чувствовать прикосновение ветра, лицезреть течение реки - вот чего жаждала его печень. Он бежал прочь, подальше людей. Они стали неприятны ему. Выйдя на берег Евфрата, он сел, опустил ноги в воду и равнодушно воззрился на бескрайние поля и рощи, раскинувшиеся по ту сторону реки. Где-то неистовствовала толпа, заливались свирели и кимвалы, раздавались громкие песни во славу Урука, а Гильгамеш оставался недвижим. Необоримое очарование покоя нахлынуло на него. Созерцая безостановочное течение воды, он полными горстями вбирал в себя запах свежести и тепла. Все желания покинули его. Он чувствовал себя растворённым в природе, мысли его и ощущения постепенно вошли в созвучие с плавным движением реки, биение сердца замедлилось, сознание погрузилось в дремоту. Упав на спину и прикрыв глаза, он заснул. Ветер мягко овевал его лицо, волны ласково щекотали ноги, листья пальм бережно укрывали от жгучих лучей солнца. Он забыл обо всех заботах, отстранился от печалей и, вычерпанный без остатка, отдался увлёкшему его потоку. Мир потерял для него свою завораживающую притягательность. Цель, к которой он стремился, больше не выглядела такой заманчивой, вожделение её померкло, уступив место смирению. Он не хотел больше никуда идти. Ему вдруг стало ясно, что смысл бытия лежит не в достижении невозможного, а в сохранении того, что есть. Порядок, заложенный предками, требует уважительного отношения. Разрушить его так легко, а уберечь так непросто. Но ещё сложнее быть достойным того наследия, которое передали нам отцы. В этом есть и предназначение государя.
Вскоре сон Гильгамеша был прерван. Звонкий девичий голос, пронизав тишину рощи, извлёк его тьмы забытья. Вождь открыл глаза и увидел над собою удивлённое лицо девушки. Золотистые волосы её, рассыпавшись по плечам, поначалу ослепили его игрой бликов, лицо смутило нездоровой белизной. Спросонья Гильгамеш подумал, что это сама богиня смерти явилась, чтобы забрать его душу, но присмотревшись, он узнал Шамхат.
– - Что ты делаешь ты здесь, Энкиду?
– спросила она.
– Почему не веселишься вместе со своим господином?
Гильгамеш поднялся с земли и сел. Мысли его путались, странная неловкость связала уста. Девушка подсела к нему, заглянула в глаза.
– - Я думала найти тебя в покоях дворца, но никак не ожидала встретить здесь. Видно, сами боги решили свести нас в столь волшебном месте.
Запах сена, исходивший от её волос, опьянил Гильгамеша. Прикосновение мягкой руки заставило гулко забиться сердце. Знакомое мерзкое чувство плотского голода начало просыпаться в нём, неумолимо затапливая разум. В прежние времена он без раздумий отдался бы ему, но сейчас подобная мысль вызвала у него содрогание. Сделав над собой усилие, он унял задрожавшее в похотливом порыве тело. Он опустил лицо и принялся бессмысленно рвать травинки. Девушка положила ему голову на плечо.