Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
Потратив на разговор со старостой больше двух часов и заставив его угрозами и обещаниями золотых гор молчать об их встречах, Регарди не смог избавиться от предчувствия – времени у них с Магдой осталось мало.
В Мастаршильд пришла осень, осыпав мягкие холмы золотом побуревшей листвы. По ночам случались заморозки, оставляя после себя иней и тонкие корки льда на лужах, но дни стояли сухие и теплые.
«А в прошлом году в это время уже лежал снег», – подумал Регарди, глядя на низкие деревенские дома, уже погрузившиеся в тени сумерек. С крыши старой часовни, заброшенной после того, как наместник отстроил новый храм, была видна вся деревня – крошечный мирок его личного счастья в огромном мире бесконечных вопросов.
На потрескавшийся от старости подоконник тяжело плюхнулась толстая сонная муха, но Арлинг безжалостно скинул ее вниз. Выглянув в узкое чердачное окно, он проследил взглядом за черной
Арлинг запоздало оглянулся на Магду, испугавшись, что она разозлится на него из-за мухи, но девушка занималась тем же, чем и в последний час – выдергивала травинки из кучи соломы, которая сушилась в углу чердака, и сплетала их в загадочные узоры. Регарди она почти не замечала и лишь изредка просила его достать дальние, но, несомненно, очень нужные соломинки.
По мере того как на землю опускалась ночь, на крыше часовни становилось заметно холоднее. Они забрались сюда посмотреть осенний звездопад, который, как считала Магда, должен был случиться в полночь. Арлинг предпочел бы оказаться в другом месте, но спорить с любимой не стал. Он до сих пор не мог простить себе, что опоздал на ее день рождения. Единственный прямой тракт перекрыли из-за внезапного обвала в Совином Ущелье, а так как с Регарди был целый обоз фейерверков, то пришлось искать обходную дорогу, из-за чего он добрался в Мастаршильд только к вечеру.
Впрочем, его усилия оказались напрасны. Каким-то образом узнав о сюрпризе – Арлинг подозревал болтливого старосту, – Магда стала умолять его не будить страшные огни, в результате, обоз с искрящимися фонтанами, золотыми шарами и разноцветными звездами так и остался пылиться у Влахо в сарае. Ну и пусть Арлингу пришлось продать двух лучших кобыл, чтобы достать деньги. Деньги давно перестали иметь для него значение.
Он хотел устроить праздник для всей деревни, а вместо этого они уединились на крыше старой часовни в ожидании чудесного звездопада, который непременно должен был случиться, несмотря на то, что все небо еще в обед затянули тяжелые грозовые тучи. И хотя Магда всегда была странной, в последние месяцы ее поведение было особенно необычным и даже пугающим. Она стала серьезной и молчаливой, почти не ходила в лес и не улыбалась. Регарди даже предположил, что девушка заболела, но Магда не хотела слушать ни о каком лечении.
Разглядывая ее в полумраке чердака, Арлинг заметил, как сильно она похудела. Маленькое лицо в черном облаке волос казалось почти детским, если бы не большие темные глаза, которые смотрели слишком серьезно. Худые запястья и выпирающие ключицы волновали его все сильнее. Впервые ему хотелось заботиться о ком-то больше, чем о себе.
Оглядываясь назад, он не мог не признать, что первые встречи с Магдой были местью отцу. Продуманное Канцлером будущее – с супругой из семьи гранд-лордов, высшим офицерским званием в командных кругах драганской армии и далекой перспективой на императорской престол после устранения наследных принцев – уже не казалось ему таким манящим и желанным, как раньше. Власть, богатство и слава – он успел насытиться ими задолго до того, как почувствовал их истинный вкус.
Магда была странной, но сейчас Арлинг уже не мог представить, что когда-то в его жизни будет другая женщина. Именно с Фадуной он впервые захотел стать обычным согдарийцем, погруженным в свое маленькое личное счастье.
Она была пленительно красива. В жизни Регарди было много красивых женщин, но Магда, не обладая самыми длинными ногами, самой лучшей кожей и самой прекрасной фигурой, превосходила их всех. Словно фея из сказки, она была слишком неземной, чтобы стать частью его смертной жизни. Если бы Монтеро догадался, что всегда нетерпеливый Арлинг после года дружбы с девушкой до сих пор не узнал своей возлюбленной, он поднял бы Регарди на смех.
Заставив себя отвернуться от Магды, Арлинг с силой сжал края подоконника, отдернув руку тогда, когда почувствовал, что вогнал под кожу занозу. А ведь еще полгода назад жизнь казалась легким и приятным приключением.
– Тебе не холодно?
Они заговорили одновременно и смущенно замолчали, встретившись взглядами. Регарди покраснел и отвернулся к окну, за которым уже почти стемнело. Ночь в Мастаршильде наступала удивительно быстро.
Все пошло не так с тех пор, как он попытался дать взятку церковной комиссии Педера Понтуса. Священники деньги взяли, но в деревню приехали полным составом, оштрафовав старосту за невыполнение обязательных ритуалов и забрав с собой невезучего Секела, который, перебрав в местном трактире, затеял драку с охраной столичных гостей. Магда же, по словам ее отца, всю неделю пребывания комиссии
Гром грянул в один прекрасный день поздним летом. Вернувшись от Магды, Регарди неожиданно застал дома отца, который должен был находиться в очередной поездке по бунтующим южным территориям. Не став вдаваться в подробности, Элджерон разобрался с ним быстро, в два приема. Так Бархатный Человек расправлялся с повстанцами и приспешниками своего личного врага – принца Дваро.
Первой воспитательной мерой стал жесткий выговор за неявку на вступительные экзамены в Военную Академию, второй – постыдная порка на конюшне за мошенничество в школе и растрату семейного бюджета на непонятные пока для Элджерона цели. Арлинг поспешил признаться, что спустил все деньги на пьянство и разгул, за что получил дополнительную порцию плетей от старшего конюха. Его пороли, как проворовавшегося слугу, но настоящее чувство боли и стыда он испытал, когда отец пообещал наказать еще и старшего сына Герлана Монтеро, ведь ложь – самое недостойное, что могло быть в будущем гранд-лорде. Заверения Арлинга, что Даррен тоже стал жертвой его обмана, Канцлера не убедили. После подобной выволочки Регарди неделю отлеживался дома, пока Элджерон решал вопросы о его зачислении в Военную Академию и устраивал помолвку сына с Терезой. На саму церемонию Арлинг не явился, сославшись на сильную простуду, но его присутствия никто и не ждал. Весь двор с удовольствием обсуждал подробности будущей свадьбы, которая должна была стать главным развлечением грядущей зимы – ведь молодых согласился повенчать сам император.
Именно тогда Арлинг понял, насколько иллюзорны были его надежды о том, что он изменился и стал хозяином своей жизни. Все осталось по-прежнему. Отец пригрозил отправить его к монахам из Делвара, где ему придется до конца дней молиться и пасти свиней, потому что он, Элджерон, сделает все возможное, чтобы его сын получил достойный урок и раскаялся в непослушании. Перспектива сгнить в монашеской келье на краю мира серьезно напугала Арлинга. Он, как никто другой, знал, что отец не бросал угрозы впустую. Бархатный Человек всегда выполнял обещанное – за это его любили и ненавидели. Перед страхом потерять Магду Арлинг пообещал выполнять отцовскую волю, затаив глубокую обиду на Элджерона и всех свидетелей его унижения: гранд-лордов из Совета, с которыми Канцлер был дружен настолько, что делился с ними проблемами воспитания сына, льстивых слуг и друзей из придворной свиты, ряды который заметно поредели, с тех пор как младший Регарди перестал сорить деньгами отца и появляться на каждом светском балу столицы, и, конечно, Терезу, которая стала символом его несвободы. Арлинга тошнило от напыщенного вида согдианской знати, и он с удивлением обнаружил, что ему больше не приносит радости упоминание его родства с императором.
Жизнь Арлинга превратилась в серую ленту, в которой иногда встречались вкрапления света – редкие встречи с Магдой. Передвижения Регарди ограничились Военной Академией, куда его сопровождал Холгер с телохранителями, а все свободное время он посвящал изобретению планов побега из Согдианы в Мастаршильд. Тайно приезжать к Магде становилось все труднее, и если бы не Даррен, который остался последним, кому он мог доверять, их встречи были бы невозможны.
Несмотря на то что Монтеро лишили карманных расходов и запретили до зимы выезжать из столицы, Даррен стал помогать Арлингу даже с большим энтузиазмом. Перемена случилась из-за откровенного разговора с другом, на который Регарди решился после официальной помолвки с Терезой. У него ушло немало сил, чтобы убедить Даррена в том, что они с Терезой – лучшие друзья, которые попали в ловушку придворных игр и никогда не собирались становиться семьей. Следующей порцией лжи был рассказ о тайном возлюбленном Терезы, честном, но бедном парне из квартала ремесленников, в которого она влюбилась примерно так же, как Арлинг влюбился в Магду. Доверие Даррена возрастало по мере того, как Регарди напоминал ему о поведении Терезы в последние месяцы, ее счастливом, «влюбленном» виде и частых отлучках из дома под предлогом занятий фехтованием с Арлингом, которые, на самом деле, были свиданиями с бедным Равилем-сапожником. Доверившись Арлингу, Тереза клятвенно умоляла его не рассказывать тайну даже брату, и вот теперь Регарди стал клятвопреступником и надеялся на понимание Даррена. Ведь, он, его лучший друг, оказался точно в такой же ситуации, как и его любимая сестра. Единственное, что у них осталось – надежда на милосердие друзей, которые не осудят и не отвернутся. Им же, Арлингу и Терезе, ничего не оставалось, как играть в навязанную им любовь, чтобы не подвергнуть опасности жизни своих возлюбленных.