Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
К лагерю вернулись быстро, успев до рассвета. Уже подъезжая, Регарди осознал острое чувство неправильности того, что разделился с Магдой. В пустыне не существовало правил, и в завтрашнем дне уверенности тоже не было. Он оставил Фадуну на шесть часов, пусть и в компании Хамны, но избавиться от ощущения ошибки было трудно.
Не почувствовав ни запаха еды, ни костра, Арлинг попробовал ускорить своего дромадера, но верблюд попался упрямый, а Регарди так и не научился находить общий язык с этими пустынными «лошадьми», как он их называл. Со стоянки етобаров у арены они забрали дюжину верблюдов – тех, что удалось спасти от клыков и когтей гремера. Как утверждал Аллен,
Магда, Хамна и оставшиеся двое учеников ждали их на оседланных верблюдах. Все, что удалось собрать из разрушенного лагеря етобаров, уместилось в поклаже на трех горбатых. Остальных животных вели на привязи. Регарди не проследил, что за «богатства» насобирали Хамна с Алленом, разбиравшие уцелевшее имущество етобаров. Ему было достаточно сапог своего размера, которые он чудом нашел на одном из мертвецов, и прочной накидки с капюшоном. Тунику с шароварами и головной платок принесла Хамна от керхов еще в пещере, а вот жилет с кармашками и вставками для оружия, как и пояс, он позаимствовал у мертвых етобаров. Самой большой «добычей» был целый арсенал ножей, кинжалов и метательных стрел, которые отыскались в тюках етобаров. От лука Регарди отказался, но две керхских сабли заняли место в ножнах у него за спиной.
Арлинг давно не носил на себе столько вооружения, но не хотел отказываться ни от чего. Остро не хватало ядовитых порошков, удавок и кое-каких смертоносных штук его собственного изобретения, но Регарди решил, что в ближайшем городе восполнит запасы. С ним была Магда, а значит, никакое оружие не покажется лишним для ее охраны.
– Надо спешить, – сказала Видящая. – Гремеры спустились с гор.
Вопросы никто не задавал, группа двинулась в путь в молчании. Арлинг и Аллен не стали уточнять, откуда она это узнала, и как далеко находились твари, Хамна же не стала спрашивать, куда они направлялись. Пятерым ученикам имана было все равно. Они уверенно держались в седлах, но периодически пускали слюни на верблюжьи горбы и шеи.
Регарди старался не думать о том, что их затея имела смысл только в одном случае – если караван Сейфуллаха держался линии строящихся колодцев. С другой стороны, гремерам требовалась вода, значит, они тоже будут зависеть от источников. Но тут вставал третий вопрос. На какое расстояние от колодцев могли отходить неведомые твари? В любом случае, если Магда была права, и по ее словам, «гремеры хотели пить», то все пока упиралось в источники воды. А значит, им нужно было разрушить эту линию.
Был еще один вопрос, который не давал покоя. Если за всеми этими переменами, действительно, стояла Белая Мельница, как далеко он готов был зайти?
Арлинг спрыгнул с верблюда, не без труда заставил его лечь, подошел к животному Видящей, осторожно стащил с него Магду и вернулся с ней на руках к своему Камо. Усадив Фадуну впереди, он кивнул остальным, мол, можем ехать. Скептический взгляд Хамны колючкой прошелся по спине, но Арлинг его проигнорировал. Кучеярка считала, что Магда способна ехать самостоятельно, раз держалась на ногах. Да, физически Фадуна даже окрепла, но в ее голове жили слишком опасные для нее самой мысли, с ее телом творилось что-то непонятное, а сама Магда на верблюде служила бы отличной мишенью – для кого-бы то ни было. Пока Арлинг был готов видеть ее врагов в каждом камне. Когда лекарь из Самрии, в которого он с каждым днем верил все сильнее, починит ее голову, тогда Регарди и слова поперек не скажет – Магда будет поступать, как захочет.
Загадочный лекарь не давал покоя. Их встреча казалась невероятной, а еще менее возможным – излечение. Темный солукрай, который пробудился в Арлинге в пещерах, мирно дремал, но Регарди чувствовал его в своих жертвах. Безумные ученики имана с каждым часом боготворили его все больше, изменения в Магде страшили, но было заметно, что пока она чувствовала себя хорошо, хотя ее кожа и была на ощупь, как у змеи, а Хамна уже не раз сказала, что предпочла бы, чтобы и женщина Арлинга носила на глазах повязку.
Дело, которое пугает больше всех, нужно выполнить в первую очередь. Мудрость кучеярской пословицы было трудно не оценить. Регарди страшился ехать в Самрию, потому что встреча с лекарем, обещанным Нехебкаем, развязывала клубок противоречий и напоминала о сделке с дьяволом. Арлинг уже оценил его помощь, но о расплате мог только догадываться. Потому что условия о спасении неведомой дочери и повиновении Видящей были лишь вершиной долгов и обязательств, которые свалятся на него в Самрии. При мыслях о сикелийской столице в груди стоял ком, а Регарди привык доверять интуиции. Там, в Самрии, в один момент придется бежать, а как это сделать, когда враг в твоей голове, Арлинг еще не придумал.
Но сейчас, в это знойное утро, все было мирно как никогда. Путешествовать днем – не лучшая затея в Карах-Антаре, но по дороге все чаще встречались неведомые деревья, которые тянули ввысь раскидистые кроны, приглашали редких гостей – тени, и вели неприхотливые беседы с завсегдатаем этих мест – ветром. Но и ветер был уже не тот. Не было даже слышно лихих теббадов или отдаленного воя самума. Стволы рассекали разгулявшийся воздух, замедляли, охлаждали. Арлинг с удивлением ощущал влажность, а эта гостья обитала только на сикелийском побережье. Менялся климат, менялась пустыня.
После того, что сотворил иман с самим Регарди, пообещав вернуть зрение, а дав возможностей куда больше, Арлинг не сомневался, что такие глобальные перемены под силу только Тигру Санагору. И ему совсем не хотелось становиться у него на пути. Вот только прохлада от раскидистых крон с жесткими гремящими листьями не приносила прохлады и облегчения. Верблюды же и вовсе с трудом переносили влажность. Барханы почти сравнялись, покрывшись ковром жухлой мертвой травы, которая не давала песку разлетаться, превращая холмистый пустынный покров в плоскую равнину. Сверху она еще напоминала прежнюю Сикелию – солнце отчаянно сопротивлялось переменам, нещадно пропекая путников, животных, деревья и неубиваемую траву. Но песок, скованный травой, больше не рассыпался под ногами, не забивался под одежду, в сапоги, волосы и ноздри. Он, будто пленник, лишенный надежды на свободу, медленно умирал, запутавшись среди живучих корней.
Когда-то Регарди ненавидел пустыню, но, прожив двадцать лет среди кучеяров и керхов, обожествлявших знойные ветра, жар и песок, он, если не полюбил, то научился понимать Сикелию. То, что творилось с ней сейчас, не имело названия, а неправильность происходящего ощущалась в воздухе крепче запаха нагретой солнцем листвы. Арлинг не знал, зачем иману понадобилось творить подобное, но ему однозначно не нравились перемены.
Одно было хорошо – Магда, прижимающаяся к нему. Он усадил ее лицом вперед, но в дороге Фадуна устроилась по-своему, перевернулась, уперлась тощими коленками в его, переплела руки у него за спиной, прислонив голову к груди.