Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
Глава 8. Наследник трона
По крыше Красной Башни Бараката гулял свирепый ветер, а черепицы покрывал иней, выпавший утром. Осень еще сражалась, но с каждым днем уступала приближающимся холодам. Воздух пах невыпавшим снегом, солнце с трудом отрывалось от горизонта, низко прокатываясь над землей и скупо одаривая северян тусклыми золотыми лучами. Крыши Балидета и других сикелийских городов, по которым любил гулять Арлинг, дарили долгожданную прохладу и чувство полета, на высотках Бараката ветер норовил содрать кожу с костей, убеждая, что ходить по земле лучше. И все же собрать нужную информацию – то, ради чего
Внизу на стене мерзли солдаты, которые курили и жались к жаровням, в тщетных попытках согреться. Из их скупых фраз опытный слушатель мог узнать многое. Разбудив Нехебкая, который после разговора с иманом делал вид, что впал в кому, Арлинг дополнил картину происходящего важными штрихами, полученными от замерзшего Змея.
Баракат раскинулся в долине у побережья бухты Кривой Рог, терзаемый всеми ветрами, но играющий роль последнего фарпоста империи в диких восточных землях Согдарии. Здесь заканчивался Большой императорский тракт, но начиналась совсем иная жизнь. Времена Великого завоевания драганов присоединили к империи не только южные земли, покрытые песками и редкими оазисами, но и восточные территории на собственном континенте, некогда населяемые арваксами.
Фомас Гедеон начал, а его сын Седрик закончил первую военную кампанию против Арвакского царства, вытеснив арвакские племена с континента на северные острова. Седрик Гедеон прожил почти сто лет, и периодические стычки с арваксами, мечтающими вернуть свои земли на востоке Согдарии, были не самыми большими его проблемами. Древний, захвативший тело императора, правил тихо, тайно, хитро. Сегодняшняя война с арваксами могла как закрыть историю драганского завоевания мира, так и открыть новую главу. Молодой Арлинг думал о чем угодно, только не о восточных землях и не о проблемах народов, их населяющих. Нынешний Регарди многим отличался от прежнего, но и его мысли были далеки от этого места и людей, проливающих здесь кровь. Сердце Арлинга осталось в песках, оно жаждало палящего зноя и сухого ветра, высоких барханов и воздуха, пахнущего перцем, времен, когда казалось, что он родился заново.
Живописные холмы начинались в часе пути от Бараката, уступая место горной цепи, в ущельях которой текла, многократно извиваясь, величественная река Дикая, которую арвакские инженеры сейчас пытались пустить по новому руслу, чтобы затопить город. Могучие кедры, населявшие горные кручи, должны были застать времена, когда арваксов прогнали с этих земель.
И хотя иман несколько раз повторил, что времени у Арлинга нет, Регарди не торопился. Он слушал ветер, который рассказывал ему о Баракате, напоминающий другой город из его прошлого – Балидет. Не торопились и арваксы. Плотники знали, что никто не станет стрелять из их баллист, потому стучали молотками размеренно, с перерывами на перекус и отдых. Также неспеша арвакские землекопы – наверняка пленные и рабы, прикрываясь щитами, засыпали ров вокруг города, а защитники лениво в них постреливали. Первые знали, что вечером город все равно затопят, и их работа бесполезна, вторые верили, что вот-вот подойдут императорские войска, которые не допустят осады.
Впрочем, сам Баракат был неплохо укреплен и не мог стать легкой добычей. Ворота уже заложили кирпичами; внутри стен установили камнеметы для уничтожения осадных машин; толщина четырех укреплений, окружающих город, составляла по три саля, а угол самой внешней стены крепости имел наклон, что снижало эффективность артиллерийской атаки. От солдат Арлинг узнал о двадцати стрелковых башнях, каждая из которых называлась по цветам и оттенкам. Он сидел на крыше Красной, у которой имелись двадцать бойниц и пять ярусов, позволяющих вести круговую оборону.
Лучники обстреляли очередную партию арвакских землекопов, но их интересовали не они, а минеры, заметить которых было сложно. Защитники слышали про излюбленную тактику Даррена, который взял не один сикелийский город с помощью подкопов. Солдаты тайно рыли подземные тоннели, по которым пускали минеров, выбивающих нижние камни стены. Именно такие подкопные работы делали основные бреши в стенах. Но насколько Арлинг помнил, города чаще всего брались измором, а не требушетами и баллистами. Вспомнились слова Даррена, который говорил, что больше любит, когда люди запираются в городах, чем когда сражаются с ним в поле. «Это мои поросята, запертые в хлеву». Иногда память подбрасывала то, что давно следовало предать забвению.
– Слыхал, Адэра с Рональдом выбрали, – говорил сиплый солдат с простуженным голосом. – Жаль, пацанов, не вернутся.
– По мне, так кого угодно, лишь бы не меня, – отозвался второй. – Как прибыли эти братья из столицы, так хоть в дезертиры либо к арваксам беги.
– Тише ты, – шикнул на него простуженный. – Я думаю, что графы Бутальонские слишком тупы, это не они про Святой бой придумали, а южанин тот, ну, который принц.
– Лучше бы этот принц людей с собой привел, а то обещает только. Как там его? Сейфуладин или Сейфах, не имя, а харчок какой-то. Сам бы с арваксами один на один и сражался.
– Ох, Бенет, договоришься же ты, вздернут тебя. А я вот его имя выучил, на бумажке записал и несколько дней повторял. Сейфуллах Аджухам Регарди – во как. Кто этих королевичей знает, мало ли куда кривая выведет, а сегодня у каждого путь кривее, чем когда-либо. Я слышал, нормальных парней за ворота не отправят. Между прочим, Адэр вечно командование критиковал, а Рональд – должник и картежник, от таких специально избавляются. Остальные восемнадцать – преступники да отребье всякое, там половину из долговых ям повытаскивали.
– А смысл-то? Их же все равно перебьют. Я бы лучше в яме срок отсидел.
– Как говорится, лучше хорошая смерть, чем плохая жизнь. Я буду за наших болеть. А вдруг? Хотя мало шансов, конечно. Лучники с Синей Башни видели группу здоровых бугаев, которых в одном месте собирают. Арваксы абы кого на поле выпустят. Зато штурма сегодня не будет и то хорошо. А завтра, гляди, и императорские подойдут. Или отец его, как бишь там, Арлинг Регарди, армию свою приведет. У этого хоть имя нормальное. А может, так совпадет, что и те, и другие разом появятся, вот праздник-то будет. Отомстят и за Адэра, и за Рональда. И за штаны мои обоссанные. Я знал, что дело плохо, но когда арвакские плотники башни строить стали, думал, что на месте сдохну. Болтают, что с северных городов Каратель еще двести катапульт везет. В осаде я еще не бывал.
– Я тоже впервые, – вздохнул Бенет.
– Страшно. А вдруг подмоги не будет? У меня жена через месяц первого рожает.
– Ничего, прорвемся. Только дурак Карателя не боится.
В этом солдат был прав. Послушав их еще некоторое время и, убедившись, что моральный дух защитников крепости находится на низшем уровне, Арлинг отправился к другой крыше, проклиная погоду, изморозь и ветер. Давненько он не слышал о Святом бое. Обычно к нему прибегали после того, как стороны уже попробовали друг друга на зуб, в начале осады же – почти никогда. Атакующие и защитники города выставляли равное количество воинов для поединка, в результате которого либо снималась осада крепости, либо противнику открывали ворота. Чаще выставляли по десять воинов с каждой стороны, редко когда их численность доходила до ста. Не похоже было, что те, кто командовал сейчас защитой Бараката, собрались сдавать город Даррену. Как не казалось, что Даррен уйдет, если его воины проиграют. Не прав был простуженный. Не бывает хорошей смерти. У нее повсюду один лик – страшный, уродливый. Несет от нее зловонием мертвой плоти, оглушает она ревом и грохотом умирающих сердец.