Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8
Шрифт:
Иман приподнял голову Арлинга и повесил ему на шею шнурок с медальоном, который прохладно лег на грудь. Учитель отпустил вещицу не сразу, будто ему было тяжело с ней расставаться. Затем все же отнял руку, пощупал кафтан Регарди, снова вздохнул.
– Это тебя так агодийцы вырядили? Не переживай, я захватил с собой все, что ты любишь. Тебе понадобится хорошее снаряжение.
– Нет, – упрямо повторил Арлинг. – Я не буду никого убивать.
– Молодец, что закончил с Жулем Гратовером, – похвалил его иман, слыша только себя. – Его давно надо было прикончить, а у меня все не хватало времени с ним разобраться.
– Там были агодийские принцы, – вставил Регарди, решив придерживаться своей
– Да уж, поручили лисе воспитывать курицу, – вздохнул учитель. – Новый канцлер даже такой простой задачи не смог выполнить, арваксы украли принцев буквально у него из-под носа. Вообще этот ход императора мне никогда не нравился. Агода нападет в любом случае, вне зависимости от того, будут ее дети живы или мертвы. Ты их убил?
Арлинг промолчал, иман же удовлетворенно кивнул:
– Правильно, а что с моими учениками? Теми, кто обезумел от черного солукрая?
Что-то подсказывало, что на этот раз молчание будет истолковано иначе:
– Мы расстались, – выдавил из себя Регарди. – Но я собираюсь найти их.
– Еще бы ты их не нашел. Только займешься ими после.
– Я не стану…
– Да слышал уже, – перебил его иман. – Твой черный солукрай – это то, что оставляет после себя только трупы. И это касается не только твоих врагов. Если готов умереть, выживешь, а будешь цепляться за жизнь – умрешь. Ты понимаешь, о чем я?
Нет, Арлинг не понимал. Ему хотелось черно-белых слов, без разноцветных оттенков.
– Почему «Крепто Репоа» заботится о жизни далеких сангасситов, но так безропотно отдает арваксам согдарийские земли? – спросил он, решив разговаривать на своих условиях. – Баракат затопят. Где императорские войска?
– Твой друг Сейфуллах, о котором ты так печешься, замечательно вписался в роль твоего сына. Сначала я думал от него избавиться, но потом понял, что его фантазия нам полезна. Он лжет так, будто сидит в лодке, давшей течь, и весел у него нет. Оттого звучит правдиво, и все ему верят. Губернатор Бараката принимает его с таким почетом, будто император умер, а ты уже переписал на Аджухама наследство. Как у нас говорят: «Журавль – аскет до тех пор, пока не найдет в воде рыбу». Я только что с их пиршества, чествуют они Сейфуллаха знатно. С другой стороны, губернатора я понимаю, Сатлтон никогда дураком не был, он знает, что помощи из столицы ему не дождаться, поэтому вся надежда – на слова проходимца Аджухама, которые, увы, лживы. А пообещал Сейфуллах им то, чего все ждут – поддержку. Ты должен был явиться еще вчера во главе собственного войска, которое собрал в Сикелии. Но сколько бы не бодался баран, горы ему не разрушить, верно? Война в Согдарии смысла не имеет. Очень скоро порядок вещей и мироустройство изменятся. Самое печальное не то, что люди в это не верят, а то, что мы не успеваем. Грядет передел мира. Арваксы могут дойти хоть до столицы, Согдария все равно не останется прежней – с арваксами или без них. Сила будет на стороне того, кто владеет гремерами, я тебе об этом говорил. Кстати, мы подняли со дна ту Салуаддин. Это была твоя идея или Сейфуллаха?
Арлинг помнил каждое слово, что произнес учитель в их роковую встречу в Самрии. Как и то, что без Салуаддин управление гремерами невозможно.
– Легко ввязывается в бой тот, кто не думает о выгоде, – недовольно произнес иман и, наконец, встал, отчего Арлинг смог дышать свободнее. От лукового духа его тошнило.
– Разве этому я тебя учил? У людей могут быть достоинства и недостатки. У людей, но не у моего вассхана. Ты не имеешь права на ошибку.
– Не вы, а Махди, – нужно было держать язык за зубами, но иман затронул слишком щекотливую тему. – Махди учил меня.
Какую-то долю секунды он был уверен, что Тигр отвесит ему пощечину, но рука имана лишь погладила его по щеке.
– Вещи в мире не то, чем кажутся. И не что-либо иное. Не задавай вопросы, если не хочешь слышать на них ответы. Согласись – осознавать, что твой Махди еще жив, было бы мучительно.
– А он жив?
Сердце перестало стучать, а потом загрохотало так, будто внутри него обрушился град.
– Если бы у нас было то самое время, я отрубил бы тебе все конечности и отправил твое тело-обрубок за Гургаран в окружении слуг и нянек на почетную старость. В моем мире, мире древних, которого больше нет, тебя назвали бы судьбоносным. Или дьяволом. Богов много, а вот дьявол пока только один. Поэтому я больше не трону тебя ни пальцем, более того, сделаю все, чтобы ты находился в здравии и в своей самой лучшей форме. Знаешь, что это?
Иман подцепил ногтем медальон и поднес к носу Арлинга. Регарди не понравилось, как пахла вещица. Ему никогда не нравился запах крови, что бы про него ни говорили.
– Ты слишком долго смотрел на свою любовь через увеличительное стекло, Лин, – сказал иман, Арлинг же напрягся. Тема Магды была запретной. Даже для учителя. – Ты знал, кто такие сагуро? Уверен, Змей в твоей голове тебя уже просветил. А ты знал, что твоя Фадуна одна из них? И что другие сагуро собираются ее убить? Мне было бы спокойнее, если бы вы с Магдой были просто любовниками. Как известно, любовников в мире больше, чем влюбленных. Любовь и солукрай – несовместимы. Рано или поздно тебе придется делать выбор.
В этом был весь иман. Он выливал на голову ведро воды, не заботясь о том, были ли в нем камни.
– В этом медальоне – глаз Видящей, – пояснил иман, снова беря в руки украшение. – Так называют этот камень. Хотел бы я знать историю его происхождения, но вещица обладает поистине чудесными свойствами. Мы забрали этот медальон у Тарджи, и я лично видел, как камень усыпил гремера. Почему мне вспоминается Магда, когда я держу его в руках? Кстати, восстание Тарджи подавлено. Шибан оказывает «Крепто Репоа» всестороннюю поддержку, и мы намерены выполнить нашу договоренность. Сикта-Иат и все южные поселения Сикелии отойдут шибанцам. Но кое-что случилось, и передел мира может случиться без нашего участия. Я бы оставил это чудесное украшение себе, но в свете новых событий тебе оно нужнее.
Вздохнуло лезвие, вынимаемое из чехла, и Арлинг почувствовал холод клинка у правого глаза. Он уже почти освободил одну руку, но не был уверен, что сможет быть достаточно быстрым, чтобы опередить учителя.
– Махди писал, что Глаз Видящей позволяет усмирить низшие формы, какими являются гремеры и сагуро, новые боги, рожденные после гибели древнего мира. Нелогично только одно. Есть сведения, что наша Магда – тоже сагуро. В то же время Тарджа утверждала, что этот камень – глаз Фадуны, который она отдала ей лично и который со временем окаменел. На наших пытках не врут. Сагуро против сагуро, ложь или вымысел? Тарджа показала нам, как работает Глаз Видящей. Ему нужна кровь. Она даже хотела вживить себе этот чудесный камушек как татуировку, что навело меня на мысль.
Кончик лезвия вжался в кожу на щеке Арлинга, к уху скатилась капелька крови.
– Если бы у меня было то самое время, я вынул бы твой бесполезный глаз и вставил эту чудесную штуку, но, увы, эксперименты придется отложить на потом. Приживаться будет слишком долго. Поэтому будешь использовать медальон, как Тарджа. Что-нибудь себе резать.
Арлинг выдохнул, услышав, как лезвие возвращается в чехол.
– Это будет твое последнее задание, – продолжил иман, и Регарди почувствовал, что его тон изменился. Лирично-шутливые нотки исчезли, сухая, деловая интонация напоминала о прошлом, к которому Арлинг не хотел возвращаться.