Сага о Хрольфе Жердинке

Андерсон Пол Уильям

— Ха! — закричал Фроди, ухватив рукоять длинного меча. Он отчаянно пытался выдернуть это мощное оружие, так что пот лил с него градом. Однако ему не удалось даже поколебать меч, как, впрочем, и секиру. Но как только Фроди сжал рукоять короткого меча, тот мгновенно выскользнул на свободу. Удивившись этому, Фроди промолвил:

— Тот, кто разделил эти сокровища между нами, был не слишком-то справедлив.

Яростно стиснув рукоять двумя руками, он в сердцах рубанул мечом по скале. Но клинок не сломался, а со звоном врезался в гранит.

Некоторое время он рассматривал свое оружие и наконец сказал:

— Не беда, что мне досталась эта нехитрая штуковина. Сдается мне, она

тоже умеет кусаться.

Затем он повернулся к сундуку и, схватив то, что ему еще предназначалось, убежал прочь, даже не простившись с матерью. И она его больше никогда не видела.

Через несколько месяцев стало известно, что Лось-Фроди обосновался в глуши Кеельских гор, куда вела только одна дорога. Там он построил себе хижину и жил а ней как разбойник, убивая и грабя путников. Потребовалось бы собрать немало смельчаков, чтоб дать ему достойный отпор. Если ему не оказывали сопротивления, он довольствовался тем, что отбирал у своих жертв все пожитки, но если те пытались отбиваться, то он без жалости убивал и калечил их.

Конунг Хринг, прослышав о его проделках, понял, что здесь не обошлось без колдовства. Однако он сказал, что не считает своим долгом охранять от разбойников все торговые дороги Гаутланда.

После того как Фроди пропал, Тори Собачья Лапа к Бьярки стали вести себя немного потише, но оба по-прежнему оставались неугомонными. Через три года и средний из братьев попросил у матери разрешения уйти.

Бера отвела его в пещеру, где хранилось то, что предназначалось ему. Это была гораздо большая доля, чем унаследовал его старший брат. Тори также попытался вытащить прекрасный длинный меч, но не сумел. Зато он легко освободил секиру из объятий камня, а это тоже было могучее оружие. Затем Тори облачился в дорожные одежды, попрощался с матерью, дедом и бабкой и ушел на запад.

Все сыновья Беры были заядлыми охотниками. Поэтому Тори сумел обнаружить неприметные для глаз обычного человека следы брата на Гаутландской дороге и пошел по ним. На вершине скалистого утеса, в сумраке елей он увидел бревенчатый дом, крытый дерном. Войдя внутрь, он уселся на единственную лавку и поглубже надвинул шапку.

В вечернем сумраке послышался стук копыт, земляной пол задрожал от тяжелых шагов, и в проеме двери появился Лось-Фроди. Он был пяти локтей росту и невероятно широк в кости. Свирепо уставившись на пришельца, едва различимого во мраке, он выхватил свой тесак и сказал такую вису:

Выскочит из ножен мой короткий меч —знает он на славуХильды ремесло.

Хильда — это валькирия, а ремесло ее — война и смертоубийство. Яростно засопев, Фроди мощным ударом вогнал клинок глубоко в скамью.

Тори весело молвил в ответ:

Может ловко мой топор ту же речь в ответ проречь.

И он открыл свое лицо. После нескольких лет жизни в одиночестве, без друзей Фроди был переполнен свойственной ему грубой радостью, когда наконец узнал в пришельце своего брата. Он предложил ему свой кров и половину добычи.

Тори ответил, что ему ничего не нужно, он, дескать, собирается провести здесь несколько дней, а потом уйдет дальше.

На что Лось-Фроди воскликнул:

— Я не женщина, чтоб пытаться удержать тебя здесь, к тому же я только наполовину человек. Так же как и ты, братец. Ладно, слушай, я дам тебе хороший совет… кое-что интересное мне рассказали те, кого я недавно подстерег, в благодарность за то, что я их пощадил. Иди в страну гаутов и поселись на берегах озера

Венер в Западном Гаутланде. Жители этих земель платят подать верховному конунгу Бйовульфу. Их собственный конунг умер, и они хотят собраться в середине лета, чтобы выбрать себе нового правителя. А делают они это так. В центре площади, где обычно собирается тинг, устанавливают трон с таким широким сиденьем, что на нем могут уместиться двое обычных мужчин, и тот, кто сумеет занять его, не оставив места для других, становится конунгом. Похоже, что ты как раз того сложения, что требуется.

— Да, странный обычай, — сказал Тори.

Фроди усмехнулся:

— Мне видится в нем не меньше смысла, чем во всяком другом человеческом деянии. Либо они заполучат в конунги великана, который поведет их к победам, либо это место займет какой-нибудь толстяк, слишком ленивый, чтоб начать войну.

— Сдается мне, для побед им хватает Бйовульфа. Благодарю тебя за добрый совет.

— Надеюсь, что смогу еще помочь тебе… что ж, уходи, если считаешь, что должен идти! — кивнул Фроди.

Итак, Тори отправился в Западный Гаутланд, где местный ярл хорошо его принял. Люди восхищались ростом и обличьем пришельца. Когда собрался тинг, те, кто ведал его законами, посчитали, что Тори лучше всех подходит для трона конунга, и бонды провозгласили его своим господином.

Много сказаний сохранилось о конунге Тори Собачья Лапа. Он обзавелся множеством друзей, в числе которых были — и местный ярл, на чьей дочери он женился, и сам верховный конунг. Когда Бйовульф пал в схватке с драконом, беды обрушились на Гаутланд. Тори выступил на стороне Виглейка, которого старый правитель хотел видеть своим преемником, и в сраженьях завоевал ему трон.

Тем временем Бьярки оставался дома.

Прошло более трех лет.

Его мать была счастлива с ним. Младший сын Бьёрна рос одновременно добрым и отважным. Не было ему равных ни в охоте, ни в драке. Он больше не состязался со своими приятелями ни в борьбе, ни в беге и ни в чем другом только потому, что те все равно не смогли бы одолеть его. Все понимали это, ведь недаром Бьярки возвышался на целую голову над самым высоким из местных парней. Он был таким широкоплечим и плотным, что не казался слишком высоким, но мог, не запыхавшись, догнать коня или оленя и был гибок, как лоза. Хорош и лицом, и статью, Бьярки был похож на своего брата Тори: густобровый, прямоносый, веснушчатый. Его рыжие волосы горели огнем, а глаза сияли голубизной. Но, в отличие от брата, он не бегал по-собачьи вприпрыжку, а широко шагал, как человек.

Сначала Бьярки был постоянно весел, но со временем начал задумываться. Бера наблюдала за переменой в настроении сына с растущей тревогой. И она совсем не удивилась, когда однажды тот пригласил ее прогуляться по зеленому лесу. Здесь он спросил ее о своем отце. Какие муки испытывал он, слушая рассказ матери! Но теперь он хотел знать все.

Горе и радость сменяли друг друга в этом долгом повествовании о Бьёрне и королеве Хвит, погубившей влюбленного сына конунга.

Бьярки в сердцах стукнул кулаком о ладонь, да так, что птицы взлетели с веток.

— Мы должны отомстить этой колдунье за все, что она сотворила! — закричал он.

— Берегись ее, — взмолилась мать.

И она рассказала ему о том, как та заставила ее есть медвежье мясо и чем это обернулось для его братьев Лося-Фроди и Тори.

Бьярки процедил сквозь зубы:

— Сдается мне, Фроди следовало бы давно отомстить за нашего отца и себя самого, вместо того чтобы разбоем добывать богатства да убивать беззащитных людей. И странно, что Тори до сих пор пребывает вдали отсюда и все еще не преподнес этой старой карге подарок на память.