Сага о Копье: Омнибус. Том I
Шрифт:
Ситас поспешил к балкону, отбросил в сторону тяжелую парчовую занавесь и ступил наружу. Из его окон нельзя было видеть Рынок, но в сыром осеннем воздухе крики были слышны издалека.
— Туда послали королевскую гвардию? — спросил он, быстрыми шагами вернувшись в комнату.
Герматия пыталась перевести дыхание, на бледных щеках заиграл румянец.
— Думаю, что да. Я видела, как туда направлялись воины. Мне пришлось остановиться — отряд преградил носилкам дорогу, я вышла и побежала во дворец.
— Тебе не следовало этого
Когда Герматия уперла руки в бока, принц заметил, что мантия ее соскользнула, оголив плечо. Огненные волосы выбились из прически, водопад кудрей обрамлял пылающее лицо. При словах мужа женщина покраснела еще сильнее.
— Я подумала, что необходимо как можно скорее сообщить тебе эту новость!
— Новость рано или поздно дошла бы до меня, — сухо ответил Ситас и позвонил. Как по волшебству, на пороге появилась эльфийская горничная. — Чашу воды и полотенце для госпожи Герматии, — приказал Ситас.
Девушка поклонилась и исчезла.
Герматия сбросила с плеч пыльную мантию.
— Мне не нужна вода! — гневно воскликнула она. — Мне нужно знать, что ты теперь собираешься предпринять!
— Воины подавят мятеж, — невозмутимо ответил принц, возвращаясь к столу, и нахмурился, увидев, что пергамент испорчен.
— Что ж, надеюсь, с госпожой Ниракиной ничего не случится! — добавила Герматия.
Ситас отбросил перо, которое вертел в руке.
— Что ты имеешь в виду? — резко произнес он.
— Твоя мать там, среди мятежников!
Он схватил Герматию за руки так крепко, что у нее вырвался стон.
— Не лги мне, Герматия! Зачем матери идти туда?
— А ты не знаешь? Она была у реки с этим парнем, Амброделем, помогала несчастным беженцам.
Ситас немедленно выпустил жену, и она отступила на шаг. Он быстро соображал. Затем, подбежав к изящному платяному шкафу из красного дерева, сорвал с крючка плащ и накинул его на плечи. Рядом висел пояс с узким мечом, копией оружия его брата. Ситас надел меч, который смешно смотрелся на его хрупких бедрах.
— Я иду искать свою мать, — объявил он.
Герматия схватила одежду:
— Я пойду с тобой!
— Нет, не пойдешь, — твердо возразил муж. — Тебе не подобает бродить по улицам. Ты останешься здесь.
— Я буду делать то, что мне угодно!
Герматия направилась к двери, но Ситас поймал ее за руку и оттащил обратно. Глаза ее яростно засверкали.
— Если бы не я, ты бы даже не узнал об опасности! — прошипела она.
Дрожащим от напряжения голосом Ситас предупредил:
— Госпожа, если ты дорожишь моим добрым отношением, то поступишь, как я сказал.
Она выставила вперед подбородок:
— Неужто? А если я не подчинюсь, что ты сделаешь? Ударишь меня?
Ситасу показалось, будто взгляд ее синих глаз пронзил его
— Я буду делать то, что мне угодно!
Принц отшвырнул жену прочь, тяжело дыша и стараясь успокоиться. Она пользовалась своей красотой как оружием — не только с народом, но даже и с ним. Ситас трясущейся рукой застегнул воротник плаща.
— Найди моего отца и скажи ему, что случилось и куда я пошел.
— Где Пророк? — угрюмо спросила Герматия.
— Не знаю, — резко ответил он. — Почему бы тебе самой это не выяснить?
И не говоря больше ни слова, Ситас поспешил из комнаты.
В дверях он столкнулся со служанкой, несущей чашу теплой воды и мягкое белое полотенце. Эльфийская горничная отступила, давая дорогу принцу, затем подала Герматии чашу. Женщина, злобно взглянув на прислугу, вышибла чашу из ее рук. Бронзовый сосуд зазвенел о мраморные плиты, а вода пролилась Герматии на ноги.
12
Аркубаллис наклонил голову к прозрачной воде и стал пить. Неподалеку от дерева-хижины, где жили Анайя и Макели, из-под земли бил ключ, образуя большой, спокойный водоем. Вода переливалась через край пруда и каскадом стекала по созданным природой гранитным ступеням.
С тех пор как Кит-Канан благополучно доставил всех домой, прошло два дня. Он ежедневно приходил к колодцу промыть рану на руке, та оказалась чистой и быстро заживала.
Несмотря на свою собственную рану, Анайя не позволила Кит-Канану нести себя к воде на руках. Вместо того она велела Макели добыть ей какие-то корни и листья, из которых изготовила припарку. Наблюдая, как Анайя пережевывает лечебные листья, принц в четвертый раз выслушивал рассказ Макели о его пленении.
— А потом Вольторно сказал лесорубам, что в лесу нет никаких злых духов, и они ему поверили, но скоро прибежали обратно по тропе, вопя и тыча в землю своими волосатыми лицами.
— Как ты думаешь, можем мы отдать его обратно? — устало перебила его Анайя.
— Думаю, что можем, — предположил Кит-Канан. — Корабль, наверное, еще не отчалил.
Макели, открыв рот, посмотрел на них.
— Отдать обратно? — с ужасом повторил он. Затем на лице его появилась улыбка. — Да вы надо мной издеваетесь?
— Я — нет, — отрезала Анайя и, морщась от боли, приложила к ране массу, изготовленную из жеваных листьев и корней.
Макели приуныл, но Кит-Канан подмигнул ему и предложил: