Сага о копье: Омнибус. Том III
Шрифт:
— Кстати, своим спасением ты обязан моей матери, — сообщил Скиталец. — Это она послала меня разыскать тебя.
Гилтас подумал, что на Золотую Луну снизошло видение бедствий, постигших эльфов.
— Надеюсь, с твоей матерью все в порядке? — спросил он, смакуя прохладную воду. Вода немного припахивала козлятиной, и все же в ту минуту король не променял бы ее даже на самое изысканное вино.
— Моя мать мертва, — ответил Скиталец, устремив взгляд куда-то вдаль.
Пораженный сухостью его тона, Гилтас хотел произнести слова соболезнования, однако новый знакомый не стал их слушать.
— Она явилась мне позапрошлой ночью и велела двигаться на юг. Зачем — не знаю, ибо она этого не сказала. Я надеялся найти здесь ее тело — как я понял, оно осталось непогребенным. Больше мне ничего не удалось узнать: дух матери исчез прежде, чем я успел к нему обратиться.
Гилтас еще раз попытался выразить свое сожаление, и снова Скиталец не обратил на это никакого внимания.
— А сегодня вместо матери, — спокойно продолжал он, — я вдруг нахожу в пустыне квалинестийских беженцев во главе с их королем. Но, может быть, ты знаешь, как найти ее тело? — И, не дав Гилтасу возможности ответить, он добавил: — По моим сведениям, Золотая Луна покинула Цитадель еще до атаки драконов, вот только никто не знает, куда она ушла. Я слышал, у нее развилось нечто вроде старческого слабоумия. Однако мать не показалась мне слабоумной, когда я видел ее. Скорее она походила на пленницу.
Квалинестиец задумался: если Золотая Луна и не была сумасшедшей, то ее сын явно не мог похвастаться рассудительностью — нормальные люди не беседуют с духами и не рассказывают о непогребенных телах. Тем не менее видение Скитальца спасло эльфам жизнь, и с этим спорить не приходилось.
Король ответил лишь, что понятия не имеет о местонахождении тела Золотой Луны, равно как и о том, жива она или мертва. Сердце его мучительно ныло: он вспомнил собственную мать, также непогребенную, покоившуюся на дне нового озера.
Гилтас вдруг почувствовал чудовищную слабость, и ему захотелось лежать здесь целыми днями, ощущая вкус воды на своих губах… Но кто тогда позаботится об эльфах? И, преодолев сильнейшее искушение остаться на земле, он все-таки поднялся на ноги.
— Нам надо добраться до Дантола.
Скиталец тоже встал.
— Мы сейчас находимся намного южнее. Правда, неподалеку отсюда есть оазис. Там твой народ сможет отдохнуть несколько дней и собраться с силами для продолжения перехода. А я тем временем пошлю своих людей в Дантол за едой и прочими припасами.
— Моему народу нечем расплатиться с вами, — начал было Гилтас и тут же замолчал, увидев, как потемнело от гнева лицо Скитальца. — Впрочем, мы найдем способ отблагодарить тебя, — поспешил он исправить свою оплошность.
— Покиньте наши земли, — нахмурился Скиталец. — Драконица захватывает все новые и новые части нашей территории к северу отсюда, и наши ресурсы стремительно истощаются.
— Мы уйдем, — вздохнул Гилтас устало. — Я же сказал, что мы направляемся в Сильванести.
В течение некоторого времени Скиталец пристально смотрел на него, явно намереваясь о чем-то сообщить, но потом передумал и обратился к своим товарищам на языке жителей Равнин. Гилтаса весьма заинтересовала эта невысказанная информация, однако в следующий миг любопытство уже сменилось чувством благодарности, ибо всадники начали поить его коня.
Спутники Скитальца ускакали; сам же он изъявил желание сопровождать Гилтаса.
— Я покажу вам, как одеваться, чтобы защитить вашу слабую кожу от солнца и зноя, — пообещал он. — Вы должны двигаться лишь ночью и ранним утром, а во время дневной жары спать. Мои люди позаботятся о ваших больных и научат вас строить убежища от солнечных лучей. Я дойду с вами до старой Королевской Дороги, а по ней вы уже сами доберетесь до Сильванести. Вы уйдете с наших земель и никогда больше не вернетесь.
— Почему ты все время твердишь одно и то же? — спросил Гилтас. — Я не хочу тебя обидеть, Скиталец, но не могу представить себе никого, кто, находясь в здравом рассудке, захотел бы жить на твоей земле. Даже Бездна не так пуста и безлюдна!
Гилтас тут же испуганно подумал, что подобное откровение о Равнинах могло привести их жителя в ярость, и уже собирался извиниться, как вдруг услышал мягкий смешок, донесшийся до него из-под ткани, которая скрывала лицо Скитальца. Он напомнил Гилтасу о Речном Ветре — однажды тот вместе с Золотой Луной навещал Лоранталасу, и теперь образ высокого охотника с суровым лицом легко всплыл в памяти короля.
— У пустыни есть своя собственная красота, — мечтательно произнес Скиталец. — После дождя цветы возрождаются к жизни и наполняют воздух своим ароматом. Красная скала прекрасна на фоне голубого неба, как и тени, отбрасываемые облаками на струящиеся пески. А еще у нас есть вращающиеся пыльные столбы, шары перекати-поле и запах шалфея… Покидая дом, я скучаю по всему этому не меньше, чем ты по влажной листве, обильным дождям, виноградным лозам, цепляющимся за ноги, и запаху мучнистой росы, наполняющему легкие.
— То, что является адом для одного, — настоящий рай для другого, — улыбнулся Гилтас — Оставайся в своем раю, сын пустыни. А я хочу в свой.
— Надеюсь, ты его увидишь, хотя я бы на твоем месте не рассчитывал на скорое избавление от бед.
— Почему? — не на шутку встревожился Гилтас. — Ты что-то знаешь?
— Ничего определенного, — ответил Скиталец. Остановив лошадь, он развернулся и посмотрел на Гилтаса. — Я даже не знаю, говорить тебе об этом или нет. Сейчас по земле летает больше всевозможных слухов, чем хлопковых семян по ветру.
— Тем не менее они не оставили тебя равнодушным, — заметил король.
Скиталец промолчал, и Гилтас добавил:
— Мы намерены идти в Сильванести, что бы ни случилось. Уверяю тебя, квалинестийцы не останутся здесь и минуты сверх необходимого для перехода времени.
Скиталец взглянул в сторону беженцев: издалека они казались яркими цветами, выросшими среди скал без помощи дождя.
— Если верить слухам, королевство Сильванести уже захвачено Рыцарями Тьмы. — Его глаза внимательно изучали Гилтаса. — Ты еще не слышал об этом?