Сага о копье: Омнибус. Том III
Шрифт:
Одежда Сальваса испарилась облачком дыма, тело выгнулось, и он опустился на четвереньки. Пальцы заметно вытянулись, а ногти превратились в когти, оставлявшие царапины на каменном полу. Серый мех исчез с кожи, а вместо него появилась сверкающая серебряная чешуя.
Из-под лопаток показались два закругленных отростка и в одно мгновение превратились в небольшие крылья. Они захлопали и начали быстро расти, становясь все больше и больше, пока не приняли вид огромных перепончатых плоскостей, способных поднять заметно увеличившееся и потяжелевшее тело. В то же время из нижней части туловища появился и протянулся по полу длинный хвост, усеянный шипами.
По окончании метаморфозы заслуженный офицер Империи Минотавров — а теперь серебряный дракон — заворчал от удовольствия, вызванного обретением истинного облика
— Я снова стал самим собой, — провозгласило серебряное чудовище, так что эхо заметалось меж каменных стен. — Я снова стал Щитом, как и прежде.
Взгляд гигантского ящера пробежался по тотему и остановился на одном из черепов второго яруса. Голова дракона поникла, глаза неожиданно затуманила давно сдерживаемая скорбь. Это тот самый. Ее череп. Щит был уверен в этом.
— Звезда моя, моя подруга, — ласково прошептал он. — Спустя столько лет я, наконец, могу тебя спасти… и забрать из этого ужасного места.
С невообразимой нежностью дракон протянул лапы к черепу своей погибшей возлюбленной.
Едва он коснулся мертвой кости, весь тотем неожиданно окутался зловонной красной дымкой, и ее щупальца протянулись к дракону.
Щит заревел от боли и упал на спину. В нескольких местах от обожженной чешуи на его теле поднимались струйки дыма. Пока он лежал на полу, страдая от боли и растерянности, некий звук, похожий на издевательский смех, коснулся его ушей. Серебряный ящер открыл слезящиеся глаза и на мгновение увидел над собой туманный силуэт гигантского красного дракона.
— Вулканус? — пробормотал Щит.
Силуэт рассеялся так же неожиданно, как и возник. Щит тряхнул головой. Боль стала понемногу утихать.
Тотем стоял на том же месте и выглядел по-прежнему. С некоторым трепетом Щит напряг свои магические способности в попытке обнаружить источник обрушившегося на него заклинания. Как это похоже на Вулкануса — даже в смерти наложить последнее, ужасное заклятие.
Но никакого чародейства он не обнаружил. Серебряный дракон обошел вокруг тотема, осмотрел его сверху донизу, но не нашел ничего, что могло бы объяснить его беспокойство.
Щит снова, со всей осторожностью, но решительно потянулся за черепом своей супруги.
И снова возникла зловещая дымка; ее хаотичная ярость ослепила Щита и отбросила в сторону. Он ударился о стену и упал на бок.
На этот раз смех прозвучал более отчетливо — смех, в котором слышались знакомые зловещие нотки.
Едва к нему вернулась способность видеть, серебряный дракон с ужасом обнаружил, что облачко расширилось, покинуло тотем и стало принимать определенные очертания. Оно росло вширь и вверх, пока не образовало хорошо узнаваемую фигуру.
Силуэт красного дракона.
«Щит…» — просвистел ветер.
Серебряный дракон знал этот голос, слышал его в кошмарах, до сих пор причинявших страдания. Голос убийцы его Звезды.
— Вулканус?
В это невозможно было поверить. Вулканус схватился с ужасной Малис всего через несколько дней после того, как похитил жизнь возлюбленной Щита. Его собственный череп украсил ее тотем точно так же, как череп Звезды — его логово. Вулканус не мог быть здесь.
«Я чувствовал твое приближение… — шипел ветер. — После долгих лет я все же ощутил тебя… И вот ты здесь…»
— Ты умер! — взревел Щит, и стены пещеры дрогнули от его голоса. — Умер! Не мучай меня больше!
«Умер? — Мерцающий силуэт спустился и приблизился к тотему. — Так же, как и они?»
Внезапно из тотема послышались стоны, мучительные стоны драконов. От этих ужасных звуков серебряный невольно съежился и прижался к стене. Он знал, что один из жалобных голосов принадлежит той, кого он любил.
Наконец, стоны постепенно стихли, но призрак дракона остался. Он снова поднялся вверх и пронзительно рассмеялся:
«Она все еще принадлежит мне, Щит!»
— Этого не может быть! Малис забрала твою жизнь! Ты не можешь здесь оставаться… — Внезапно упавшим голосом серебряный добавил: — И она не может здесь оставаться…
«Если бы ее здесь не было, ты бы не скрывался так долго среди этих слабых существ, не унижался и не притворялся бы одним из них. Разве ты не ждал этого случая воссоединиться с ней?»
Он пришел, только чтобы забрать череп Звезды, символически избавить ее от ужасной участи… И все же… Это было правдой. Щит до сих пор ощущал присутствие подруги в своих мыслях, в своих снах, а теперь и в этой пещере.
— Как? Как это может быть, Вулканус?
Он смотрел на призрак и видел огненные глаза дракона, его утонченную морду, отличавшую своего обладателя от сородичей, других красных драконов. Щит всегда считал, что лучше уж погибнуть от когтей коварных зеленых.
«Во времена Чистки смерть пришла ко многим драконам, — отвечал Вулканус. — Сегодняшний победитель завтра мог оказаться жертвой…»
Хотя в Чистке участвовали лишь некоторые представители его вида, Щит не нуждался в уроках истории на эту ужасную тему. Никогда раньше драконы не уничтожали друг друга с такой неудержимой яростью. Победители высасывали из своих жертв все жизненные силы и магические способности, оставляя лишь пустые оболочки. В конце концов, самые сильные стали коллекционировать черепа, поскольку, собранные вместе, при соответствующих заклинаниях, пирамиды из них образовывали средоточие могущества. Малис стала одной из самых сильных и удачливых; по слухам, в ее тотеме накопилось больше сотни черепов. Благодаря своим трофеям она превратилась в чудовищное раздувшееся существо, способное изменить очертания целых материков.
И при всем ее могуществе Малис не стала непобедимой. Что погубило ее, Щит не знал, но несколько дней назад он почувствовал ее гибель. Смерть Малис и привела его сюда.
И вот теперь, когда он был уверен, что сможет беспрепятственно забрать череп Звезды, появился этот новый ужас.
«Я знал, что настанет день, когда я промахнусь, — выдохнул призрак, — и потому все спланировал заранее. При помощи своей крови и крови каждой из моих жертв я сотворил уникальное заклинание, привязавшее меня к тотему… И всех умерших тоже. Я мог лишиться тела, но все же продолжать жить среди них».