Сага о копье: Омнибус. Том III
Шрифт:
Бог редко нападает на другого Бога открыто, обычно он действует через смертных. Тогда силы ограничены, и воплощение Бога не слишком страдает — как раз настолько, чтобы понять: он или она пересекли границы дозволенного, зашли слишком далеко.
Гнев Маджере пронзил лодыжку Чемоша зубами Атты, и Повелитель Смерти взревел от ярости. Он отвернулся от Риса, пнул собаку и отшвырнул ее от себя. Занеся сапог над ее телом, Чемош уже собирался показать Маджере, что о нем думает, растоптав проклятую шавку.
Рис все еще сжимал в окровавленной руке обломок посоха. Это было его единственное оружие, и он со всей своей силы вонзил его в спину Повелителя Смерти. Чемош охнул. И промахнулся. Атта уже вскочила на лапы и закрыла собой Риса. Оскалив зубы, она решительно смотрела в лицо Бога.
В этот момент в грот влетел, сжимая кулаки, Паслен.
— Рис, я здесь… — Кендер остановился, воззрился на Чемоша. — А ты кто такой? Стой! Я тебя знаю! Ты, кажется, мне знаком… О Боги! — Паслен затрясся. — Я точно знаю тебя! Ты — Смерть!
— По крайней мере, твоя, — холодно подтвердил Чемош и протянул руку, чтобы схватить кендера.
Вдруг земля — совершенно неожиданно — дернулась, отчего Чемош упал. Стены пещеры дрожали и трескались, куски камня и земли сыпались дождем, затем, коротко содрогнувшись напоследок, твердь замерла и успокоилась.
Бог и смертные смотрели друг на друга. Чемош стоял на четвереньках. Атта легла на брюхо и начала скулить.
Повелитель Смерти поднялся с земли. Не удостаивая смертных взглядом, он уставился в темноту.
— Кто из вас трясет мир? — закричал он, сжимая кулаки. — Это ты, Саргоннас? Зебоим? Ты, Маджере?
Если кто-то и ответил, смертные этого не услышали. Рис от боли был почти без сознания, он едва ли понимал, что творится вокруг. Паслен предпочел зажмуриться и надеялся, что, когда земля содрогнется в следующий раз, она разверзнется и поглотит его. Все лучше, чем снова ощутить на себе леденящий взгляд Повелителя Смерти.
— Встретимся в Бездне, монах, — пообещал Чемош и исчез.
— Ну и дела, ребята, — сказал Паслен, передергиваясь. — Как я рад, что он ушел. Хотя мог бы оставить нам немного света. Здесь темно, как у гоблина в… кишках. Рис…
Земля снова содрогнулась.
Кендер растянулся на камнях, одной рукой вцепившись в Атту, а другой прикрывая голову.
Трещины в стенах грота расширялись. Посыпались обломки скальной породы, валуны, куски почвы, лишившиеся своих убежищ жуки. Затем раздался чудовищный треск и скрежет. Паслен зажмурился покрепче и принялся ждать конца.
И снова все стихло, земля перестала сотрясаться. Но кендер не поверил этому затишью и не открывал глаза. Атта завозилась, высвобождаясь из его цепкой хватки. Он отпустил собаку, и она уползла куда-то вниз. Потом он почувствовал, как жук ползет по волосам, и Паслену пришлось открыть глаза. Он поймал жука и выбросил его.
Атта принялась громко лаять. Кендер стер с лица грязь и огляделся. Оказалось, что нет никакой разницы, открыты у него глаза или закрыты. Вокруг стояла кромешная тьма.
Атта продолжала лаять.
Паслен не рискнул подняться во весь рост из опасения, что стукнется обо что-нибудь, поэтому встал на четвереньки и, нащупывая дорогу, двинулся на бешеный собачий лай.
— Атта? — Он протянул руку и ощутил содрогающееся тело собаки. Она отчаянно рыла лапами землю и продолжала лаять.
Кендер пошарил вокруг, ощутил под пальцами множество острых камней, а затем нащупал что-то теплое и мягкое.
— Рис! — радостно выдохнул Паслен.
Он пошарил еще, нащупал нос и глаза друга, которые оказались закрытыми. Лоб Риса был теплый. Он дышал, но, должно быть, лишился сознания. Кендер коснулся головы монаха и почувствовал что-то теплое и липкое, бегущее струйкой по шее Риса.
Собака перестала копать и принялась лизать щеку хозяина.
— Сомневаюсь, что собачья слюна ему поможет, Атта, — заметил Паслен, отодвигая ее в сторону. — Надо вытащить его отсюда.
Он чуял в воздухе соленый запах моря и надеялся, что вход в пещеру не завалило. Паслен взял Риса за плечи, попробовал потянуть и с радостью ощутил, что тело друга поехало по камням, — он опасался, что Риса могло придавить тяжелыми обломками.
Кендер потянул еще раз, и вот Рис уже был рядом с ним, и Паслен подумал, что они сейчас выберутся отсюда, целые и невредимые, но раздавшийся звук похоронил его надежды.
Звяканье цепей.
Кендер застонал. Он совершенно забыл о том, что Рис прикован к стене.
— Может быть, скала треснула и цепи можно выдернуть? — с надеждой произнес он.
Нащупав наручник на кисти Риса, Паслен пошел по цепи к тому месту, где она была соединена с кольцом, которое, как оказалось, до сих пор, и весьма надежно, сидело в стене.
У кендера вырвалось ругательство, но потом он вспомнил — его же благословил Бог!
— А вдруг он дал мне силу десяти драконов? — взволнованно произнес Паслен, взялся за цепь и вскрикнул от боли в ободранных ладонях. Полагая, что тот, кто облечен драконьей силой, не должен обращать внимания на какую-то там боль, он уперся пятками в землю, отодвинув Атту, и со всей силы потянул за цепь.
Но цепь выскользнула из рук, и кендер упал навзничь.
Он снова выругался, поднялся и попробовал еще раз — теперь ему удалось удержать цепь.
Однако железное кольцо не шелохнулось.
Паслен сдался. Идя по цепи, он вернулся обратно к Рису, лежащему на земле, опустился на колени рядом с другом, откинул с застывшего лица слипшиеся от крови волосы. Атта улеглась рядом и снова принялась усердно вылизывать щеки хозяина.
— Мы пока не уходим, Рис, — сказал ему Паслен. — Правда, Атта? Вот видишь, и она говорит, не уходим. Не сейчас. — Он постарался придать голосу бодрые нотки. — Может, когда землю тряхнет в следующий раз, стена все-таки треснет, и эти кольца вылетят!