Сага о копье: Омнибус. Том III
Шрифт:
Он пинком открыл дверь и, подняв меч, бросился внутрь, приготовившись защищаться, но прямо у входа натолкнулся на очень крупного людоеда. Рост существа превышал десять футов, плечи были невероятно широки, а над широким кожаным поясом нависал огромных размеров живот. Людоед снова взмахнул секирой, на его толстом лице расцвела кривая ухмылка, обнажившая желтые зубы, серо-зеленые глаза ярко сверкнули.
Дамон отпрыгнул в сторону и едва не упал в глубокую лужу — внутри здания без крыши дождь был ничуть не менее силен, чем на улице.
— Мэлдред! — воскликнул он, переступая на чуть более сухое, но не менее грязное место, — Я — друг Мэлдреда!
Людоед остановил замах. Ухмылка исчезла с лица, косматые брови приподнялись. Его руки все еще крепко сжимали секиру, но кровожадный блеск в глазах погас.
— Мэлдред… — повторил Грозный Волк, когда людоед шагнул к нему с угрожающим ворчанием, и добавил на ломаном людоедском: — Наш фургон. Мэлдред просил тебя присмотреть за нашим фургоном, который сейчас у тебя. Я пришел за ним. За нашим фургоном, понимаешь?
Людоед указал древком секиры в глубину здания, и Дамон, проследив его жест, убедился, что тот все понял правильно. Там, в глубокой тени, стоял их фургон. Грозный Волк осторожно направился туда, краем глаза следя за людоедом и держа меч наготове. Неподалеку от фургона была привязана только одна лошадь. Дамон принялся быстро запрягать ее, одновременно оглядываясь в поисках второй лошади.
— Проклятие! — выругался он тихонько, когда заметил у стены кровь, срезанную конскую гриву и часть ноги с копытом, высовывающуюся из-под груды мокрой, покрытой плесенью соломы: — Наверное, он был очень голоден… — Дамон знал, что людоед не поймет его и не ответит, — Выбрал самую большую лошадь и сожрал ее.
Людоед подошел ближе, громко шлепая по грязи. Он все еще сжимал в руках секиру, а его глаза под низко нависшими бровями бегали.
Грозный Волк тем временем проверил, все ли на месте под немного промокшей парусиной, краем глаза присматривая за людоедом.
— Жадность одолела, не так ли? Или всего лишь любопытство? — Он заметил, что мешки перекладывали, и, поскольку не мог с ходу определить, пропало ли что-нибудь, решил блефовать. Замахнувшись мечом на гиганта, Дамон приказал: — Отдай мешки. Здесь не хватает. Ты взял мешки. Отдай.
— Твак! Твак! — прорычал людоед и поднял секиру, словно защищаясь от несправедливых слов, однако в его глазах снова вспыхнула угроза. — Твак не брал у Мэлдреда!
Но Дамона не так-то легко было запугать. Внезапно он прыгнул вперед, обманным ударом распорол живот людоеда и тут же отскочил назад, увертываясь от фонтана темной крови. Людоед взвыл, выронил секиру и попытался зажать рану обеими руками, но она был слишком велика — кровь продолжала хлестать, пробиваясь меж его пальцев маленькими фонтанчиками.
Твак рухнул на колени, на его уродливом лице отразилась смесь гнева и изумления. Он глухо зарычал на Дамона и плюнул, но слюна, липкая и красная от крови, потекла по его толстой губе. Людоед попытался сказать что-то еще, но Грозный Волк помешал ему: подойдя вплотную, перерезал горло. Твак повалился ничком и больше не шевелился.
— Надеюсь, ты не был лучшим другом Мэлдреда, — задумчиво произнес Дамон, вытирая меч об одежду людоеда и вкладывая его в ножны. Потом он быстро забросал убитого соломой, стараясь не прикасаться к насекомым, которые в изобилии ползали по лошадиной ноге. После этого Грозный Волк отмыл окровавленные руки под струями дождя и осмотрелся более внимательно.
По одной стене здания карабкались вьющиеся растения. Достаточно высокие, они почти достигали того места, где должна была находиться крыша. Неподалеку висел огромный гамак, прикрепленный к столбам, которые некогда поддерживали кровлю. Рядом стояло множество маленьких бочонков и заплечных мешков, очевидно имущество людоеда.
Дамон скинул недавно купленную тунику, щедро забрызганную грязью и кровью, и спрятал ее за ползучими растениями. Порывшись в фургоне под мешками с драгоценными кристаллами, он вытащил прекрасную рубашку, которую выбрал среди вещей ограбленных торговцев и припрятал, чтобы ее не пустили на бинты для Мэлдреда. Рубаха была черной и куда лучше гармонировала с его бежевыми штанами и замшевым жилетом. Переодевшись, Грозный Волк не без удовольствия полюбовался своим отражением, склонившись над лужей, которая натекла возле гамака людоеда.
Затем он перерыл имущество людоеда, но нашел только маленький мешочек с драгоценными камнями. Можно было предположить, что тот украл мешочек, но, скорее всего, он был платой за то, что Твак позволил оставить фургон в своем доме. Мешочек Дамон бросил к остальным и продолжал свои изыскания. Их результатом были: мешочек стальных монет, кинжал с рукоятью из слоновой кости и засохшие объедки, от которых исходил настолько гнилостный запах, что Грозный Волк чихнул. Были там еще обрывки ткани и обломки невесть чего, а еще маленькая сломанная русалка из нефрита и бронзовый браслет, который был настолько грязным, что пришлось прополоскать его в луже возле гамака.
Решив, что больше ничего ценного он здесь не обнаружит, Дамон вывел из сарая под уздцы лошадь, запряженную в фургон, и поплотнее закрыл дверь.
— Осталась еще одна остановка, — сказал он себе под нос. — Самая важная.
Час спустя Грозный Волк уже возвращался к Угрюмому Кедару.
Риг стоял на противоположной стороне улицы, прислонясь к большому камню, оставшемуся от стены здания, и бросал пристальные взгляды на двери дома Угрюмого Кедара. Его глаза ввалились, вокруг них образовались темные круги, выдающие ночь, проведенную без сна. Рядом с мореходом жался взъерошенный человек, который то утвердительно кивал, то быстро мотал головой, что-то отрицая, пока Мер-Крел засыпал его вопросами. Риг еще в жизни не видел никого, кто был бы так отвратительно одет или казался таким несчастным.
Фиона намеревалась присоединиться к мореходу и уже сделала несколько шагов в его сторону, как Мер-Крел, коротко взглянув на соламнийку, покачал головой и снова начал задавать вопросы незнакомцу. Девушка пожала плечами и переключила внимание на Несуна.
— Какое у тебя необычное имя, — сказала она, наклоняясь, чтобы заглянуть в лицо кобольда.
— Это не настоящее мое имя, — отозвался тот. — Вы люди, называете это… э-э… — Он скорчил гримаску и задумчиво покачал пальцем кольцо, вставленное в нос, силясь вспомнить нужное слово.