Сага о королевах
Шрифт:
— Тогда тебя освободил Уродец, — раздался хриплый голос Рейма. Он почти никогда не говорит, потому что у него настолько хриплый голос, что все начинают смеяться при его звуке. Но сегодня никто не смеялся.
— Кроме того, ты никогда не был священником, — добавила Тора.
— Но ты вспомнил об этом, когда увидел умирающего человека, и стал священником, — решительно сказал Бьёрн. А потом добавил:— Рейм прав, но раб не может освободить раба. Так что ты по-прежнему один из нас.
Тишина была наполнена ожиданием. Я видел настороженность на лицах моих
— Да, — ответил я, — ты прав.
Я знал, что говорю правду. Это было поразительно и непонятно, но это была правда.
— Я ел с вами, я спал с вами, я носил ту же одежду, что и вы. После всего этого неудивительно, что мне плохо спалось сегодня в мягкой постели в палатах.
Прошел еще один день, до Рождества осталось два.
Я собирался рассказать о вчерашней беседе с королевой Гуннхильд…
Она начала разговор с вопроса о том, как мне, свободному человеку, спалось этой ночью. И когда я сказал, что не сомкнул глаз, она захотела узнать, от радости или от горя.
Я ответил, что от радости.
Она растерялась.
— Мне и хотелось доставить тебе радость, — неуверенно сказала она.
— А я думал, что ты сделала это из чувства справедливости.
— Да, но знаешь…— королева запнулась, — я…
—Ты хочешь сказать, что я мог бы быть хоть чуточку тебе благодарен?
— Может быть. А разве это странно?
Я вспомнил, что думал на рассвете.
— Похоже, ты никогда не слышала «Повести о кабане Мак-Дато».
— Что? — удивилась Гуннхильд.
— Это сага возникла во времена, когда мои предки подвешивали головы своих врагов к поясу. И самый сильный получал право отрезать первым кусок свинины на пиру.
— Они отрубали головы своим врагам? — вздрогнула королева. — Какой ужас!
Я не сомневался, что ей приходилось слышать о жестокости и варварстве раньше, но этот старинный ирландский обычай ее явно поразил.
— Да, — ответил я, — после битв они привешивали головы врагов по всей длине пояса. И если места для всех не хватало, то выбирали головы самых опасных врагов.
Гуннхильд сглотнула.
— Но это же отвратительно.
— У каждой страны свои обычаи, — заметил я. — Может, рассказать тебе о нападениях викингов на Ирландию? А обычаю с отрезанными головами уже много веков.
Наша беседа доставляла мне удовольствие.
— Ну, об ирландцах и я кое-что слышала, — взвилась Гуннхильд.
— Да что ты? — невинно спросил я.
Королева посмотрела на меня, взяла себя в руки и спокойно сказала:
— Все это ерунда. Расскажи-ка мне лучше эту свою историю про кабана. Кто, ты сказал, был его хозяином?
— Мак-Дато, — ответил я и подложил поленья в огонь.
Я задумался. Рассказывать эту сагу человеку, не знакомому с обычаями
— Давным-давно у лагенов был король по прозвищу Мак-Дато. По всей Ирландии славился его пес, громадный и злобный, который охранял границы королевства Лаген.
У Мак-Дато было два могущественных соседа — короли Конхобара и Улада. И оба они страшно завидовали псу лагенов.
И так случилось, что короли Улада и Коннахта прислали посланцев за псом в один и тот же день и час. Несчастный Мак-Дато не знал, что ему делать. Кому бы ни отдал он пса, один из соседей будет обижен и нападет на него, а если отказать обоим королям, то и воевать придется с обоими. Мак-Дато закручинился, не ел, не пил, пока наконец королева не заметила, что с мужем творится что-то неладное. Мак-Дато гордо ответил ей, что не пристало мужчине доверять свои тайны женщине. Но королева не успокоилась, пока не добилась своего. Надо сказать, что она была разумной женщиной и дала Мак-Дато хороший совет. Если король, сказала она, хочет выбраться из этой переделки, то ему надо пообещать пса обоим соседям, а там уж пусть сами решают, кому достанется собака.
Мак-Дато в тайне пообещал посланникам из Улада, что отдаст пса их королю и то же самое сказал коннахтским гонцам. Вот только соседям самим придется приехать за подарком Мак-Дато — пес так дорог лагенам, что они хотят передать его из рук в руки новому владельцу.
А время для обоих королей Мак-Дато назначил одно и то же.
И вот с запада прибыл король Конхобар с большой свитой, а с севера — король Айлиль с не меньшей. Они встретились у входа во дворец Мак-Дато. Хозяин удивленно приветствовал их и сказал: «Мы не ждали так много гостей, но все равно проходите во дворец. У нас всем хватит места».
Они все вошли в замок: в одной половине зала расположились коннахты, а в другой — улады. Они не разговаривали друг с другом.
Мак-Дато вообще не присаживался, а следил за тем, чтобы всем гостям было удобно, как и подобает в хорошем доме. Он сказал, что заколол для них самого жирного кабана. Гости сами могут отрезать себе куски, и каждому должен достаться кусок по его подвигам и победам.
— Это по правилам, — сказал правитель Коннахта.
— Пусть будет так, — согласился король Улада. И тут же добавил, что Богатырь-из-Улада великое множество раз отправлялся в Конннахт и всегда возвращался с победой.
Но среди дружины Конхобара был один воин из Западной Мумы по имени Кет. Он вышел вперед, сел у кабана с ножом в руке и сказал, что никому не уступит право поделить мясо. Один за другим вставали уладские воины и вызывались вступить с ним в бой, но для каждого находилось у Кета ехидное словечко. Так Кету удалось обесчестить всех уладских воинов.
Но только Кет собрался было отрезать кусок мяса, как дверь в палаты распахнулась и в зал вошел самый сильный воин Улада по имени Конал. Все дружинники Улада приветствовали его громкими криками.