Сага о Лейве Счастливом, первооткрывателе Америки
Шрифт:
Бесшумно открыв дверь, Лейв вошел в комнату, схватил скальда, сунул его в сундук и закрыл крышку. Потом сгреб Норну в охапку и сел на сундук. Полагая, что это очередная грубая шутка Вульфрика, Норна стала отбиваться. Но когда Лейв поднял забрало и она наконец поверила своим глазам, ее отвращение сменилось восторгом. Забыв от радости обо всем на свете, девушка обвила его шею руками.
– А я только что представляла себе, как ты бродишь далеко на западе по неизвестной земле, – воскликнула она. – А ты здесь, в моем доме! Ты завершил свое великое путешествие?
Лейв продолжал держать ее в своих объятиях.
– Нет, я был так измучен разлукой с тобой, что вернулся в Исландию выкупить тебя и увезти с собой. Там я узнал, что вместе с отцом ты вернулась в Нидарос, и помчался следом. Я чувствовал, что судьба предназначала мне жениться на тебе и сделать королевой Нового Света.
Норна была взволнована до глубины души. Всем своим существом она упивалась этим фантастическим сном, но вдруг вспомнила о Вульфрике.
– Увы, этому никогда не бывать, – скорбно призналась она.– На будущую Пасху мне предстоит обвенчаться с Череподробителем. Отец и королева уже сделали все приготовления.
Лейв готов был закричать, что это ничего не значит, даже если она обручена с дюжиной молодцов, но в этот момент юный скальд заворочался в сундуке, стал вопить, бить ногами и производить такой шум, что Лейву пришлось поднять крышку и кольнуть его мечом. Это успокоило скальда, но напомнило Норне об опасности, грозившей ее возлюбленному. В тревоге она стала тянуть Лейва к двери.
– Отец с Вульфриком должны с минуты на минуту вернуться от конунга. Если они обнаружат тебя здесь, то изрубят на куски.
Лейв даже с места не тронулся. Похлопав по мечу, он заявил, что «Кусающий до костей» защитит его, а потом добавил:
– Мне нужно знать только одно: ты любишь Вульфрика?
Норна ничего не ответила, но Лейв прочитал ответ в ее глазах, такой откровенный, что издав радостный клич, снова заключил ее в объятья. Покоренная восхитительной стремительностью, она лишь ласково улыбалась. В упоении прижимал он ее к груди. Время остановилось.
Но вот до слуха влюбленных донеслись голоса приближающихся к дому ярла и Череподробителя. Они пробудились от восторга и… поняли, что Лейв оказался в западне.
Через единственную дверь уходить было поздно, в маленькое окно он бы не пролез. Обнажив меч, Лейв приготовился к бою.
Норна обезумела. Хорошо зная, что ее любимый обязательно или убьет отца, или будет убит сам, она задвинула дверной засов, чтобы мужчины не смогли войти. Расширенные от страха глаза девушки остановились на открытом дымоходе и свисавшем с потолка шесте с заслонкой от дождя.
– Постарайся выбраться через дымоход, – взмолилась она, показывая пальцем на шест.
Лейв кивнул, но пока Норна задвигала второй засов на двери, он ухитрился сорвать еще один поцелуй и шепнул:
– Завтра в полночь я приду за тобой. Будь готова, и мы сразу уплывем!
Всем своим видом – взглядами, жестами – она умоляла его не возвращаться. Перебирая руками по шесту, уже из-под самой крыши Лейв шепотом повторил свое обещание.
Мужчины неистово колотили в дверь, поэтому Норна открыла ее, как только сын Эрика исчез в дымоходе. Совершенно забыв о пленном скальде, она в ответ на недоумение отца и Вульфрика по поводу запертой двери сослалась на то, что у нее разболелась голова и она уходила прилечь. Но в этот момент, услышав знакомые голоса, из сундука выбрался скальд. Пренебрегая знаками Норны, призывавшей его к молчанию, он опасливо спросил, что стало со свирепым незнакомцем.
Тогда Вульфрик понял, что у Норны был тайный посетитель и, взбесившись от ревности, потребовал его описания. Юноша мог только повторить несколько раз, что не видел лица мужчины, зато испытал на себе его хватку и, если когда-нибудь встретит незнакомца, то непременно узнает. Придя в ярость от глупости поэта, Вульфрик зажег факел и бросился в погоню за незваным гостем. Никого не обнаружив, он вернулся в дом и схватил Норну за руку.
– Я попрошу королеву обвенчать нас сразу после закрытия ярмарки… я не буду ждать до весны.
На секунду девушка растерялась. Но боль от сжатого рукой Вульфрика обручья Лейва вернула ей мужество.
– Ты не можешь заставить меня силой идти под венец до Пасхи. Срок помолвки еще не закончился.
Пока смуглый датчанин громыхал и полыхал, молодой викинг доплыл в ялике до корабля, поднялся на борт и в веселом настроении потребовал пива.
13. НА БОЛЬШОЙ НОРВЕЖСКОЙ ЯРМАРКЕ
Утреннее солнце едва позолотило снег на вершинах гор к востоку от Нидароса, когда дозорный «Оседлавшего Бурю» разбудил Лейва с Ульвом, спавших на корме, завернувшись в домотканые одеяла. Они встали на якорь среди христианских кораблей. Торговые и военные суда были в непосредственной близости по обе стороны от них. Но они тут же забыли об опасности, увидев на берегу изумительное зрелище. На площади в западной части города заканчивались последние приготовления к празднику Урожая.
Высокие крыши королевской усадьбы короля Олава и церкви Святого Клемента возвышались над морем красно-белых полосатых шатров и великолепных торговых рядов, воздвигнутых ремесленниками и торговцами, которые съехались сюда изо всех стран Европы.
Ни Лейв, ни Ульв никогда не бывали на ярмарке и не видели такого большого города, поэтому они тотчас решили сойти на берег. Им хотелось поближе взглянуть на королевскую усадьбу и церковь, на мельницы и торговые склады, вытянувшиеся вдоль реки, и на длинные корабли, расположившиеся по берегам. Старый Хеллбор, предостерегая, показал им на островок по левому борту, который он назвал Нидархэйм.
– Вон там Олав вешает язычников и изгоев!– воскликнул он. – Берегитесь! Как бы не закончить свое путешествие на нем!
Лейв увидел, что и теперь на виселице раскачивалось несколько тел, словно в назидание тем, кто противился воле короля, но ощущение опасности только горячило ему кровь.
Утолив после ночного поста голод, сын Эрика оставил десять человек охранять корабль, наказав трубить в лур в случае нападения, а остальным разрешил отправиться на ярмарку вслед за ним с Ульвом группами по два-три человека. Им, правда, вменялось в обязанность постоянно держать их в поле зрения, и не вступать в разговоры о том, кто они и откуда. После этого побратимов с опущенными забралами доставили к берегу и высадили на королевский пирс.