Сага о Ньяле
Шрифт:
– Эта тяжба тебя не касается, если только ты сам не захочешь ввязаться в нее.
Гицур очень рассердился и сказал:
– Непохож ты на своего отца. Правда, и в нем было разное, но он всегда помогал людям, когда у них была в этом нужда.
Скафти сказал:
– Разные мы с вами люди. Вы думали, что совершаете великие подвиги, – ты, Гицур Белый, когда напал на Гуннара из Хлидаренди, а ты, Асгрим, когда убил своего побратима Гаука.
Асгрим ответил:
– Никто не упрекает за лучшее, если он знает худшее. Но едва ли кто скажет, что я убил Гаука до того, как был вынужден сделать это. Тебя, пожалуй, можно простить, когда ты отказываешь нам в помощи, но непростительно, что ты поносишь нас. Мне бы только хотелось, чтобы еще до конца тинга наша тяжба принесла
Гицур и все его спутники встали и вышли. Они направились к палатке Снорри Годи и вошли в нее. Снорри был в палатке и сидел на поперечной скамье. Он сразу же узнал вошедших, поднялся им навстречу, назвал их желанными гостями и усадил рядом с собой. После этого они спросили друг друга, что слышно нового. Асгрим сказал Снорри:
– Мы с моим родичем Гицуром пришли сюда, чтобы просить у тебя помощи.
Снорри ответил:
– Вы вправе просить ее, – вы хотите начать тяжбу об убийстве ваших родичей. Мы получили не один добрый совет от Ньяля, хоть теперь об этом и мало кто помнит. Однако я не знаю, какая помощь вам больше всего нужна.
Асгрим ответил:
– Нам будет всего нужнее помощь, если нам придется биться на тинге.
Снорри сказал:
– Верно, тогда вам придется круто. Скорее всего дело пойдет так: вы будете очень настойчиво вести тяжбу, а они будут так защищаться, что ни одна сторона не признает себя неправой. Вы этого не потерпите и нападете на них, и вам не останется ничего другого, кроме как заставить их заплатить своим позором за убийство и унижением за ваших погибших родичей.
Было видно, что он всячески подстрекал их. Тогда Гицур сказал:
– Ты хорошо говоришь, Снорри. Ты всегда поступал смело и решительно, когда это требовалось.
Асгрим сказал:
– Я бы хотел знать, чем ты нам поможешь, если случится так, как ты говоришь.
Снорри сказал:
– Я докажу тебе свою дружбу так, что это будет к вашей большой чести, но на суд я не пойду. А если вы будете биться на тинге, то нападайте лишь тогда, когда вы будете вполне уверены в себе, потому что противники у вас сильные. Если же вас одолеют, то отступайте к нам сюда, потому что мои люди будут построены здесь в боевом порядке и будут готовы помочь вам. Но если случится, что они отступят перед вами, то я думаю, что они решат бежать в ущелье Альманнагья, где удобно защищаться, и если они доберутся туда, то вам с ними никогда не справиться. Я возьму на себя построить против них своих людей и не подпустить их к укрытию. Но преследовать их мы не станем, направятся ли они на север или на юг по реке. И когда вы перебьете из них примерно столько, за сколько у вас хватит уплатить виру, не расставаясь с вашими годордами и не покидая ваших округ, – тогда я прибегу со своими людьми и разниму вас. А вы должны будете послушаться меня, когда я сделаю это. Гицур горячо поблагодарил его и сказал, что это было бы для них лучше всего. После этого они все вышли из палатки. Гицур спросил:
– Куда мы пойдем теперь?
– К палатке людей из Мадрувеллира, – сказал Асгрим.
И они направились туда.
CXL
И когда они вошли в палатку, они увидели, что в ней сидит Гудмунд Могучий и разговаривает со своим воспитанником Эйнаром, сыном Коналя. Эйнар был умным человеком. Они подошли к Гудмунду. Он хорошо принял их и велел освободить для них в палатке место, чтобы они все могли сесть. Они спросили друг друга, что слышно нового. Асгрим сказал:
– Мы хотим попросить у тебя, Гудмунд, надежной поддержки.
Гудмунд спросил:
– Вы были уже у кого-нибудь из хавдингов?
Они ответили, что были у Скафти и у Снорри Годи и рассказали, так, чтобы не слышали другие, как их там встретили. Тогда Гудмунд сказал:
– В прошлый раз я был с вами несговорчив и малодушен. На этот раз я буду настолько же сговорчив, насколько в тот раз был несговорчив. Я пойду с вами на суд со всеми моими людьми, и помогу вам как смогу, и буду биться с вашими врагами, и, если будет нужно, отдам свою жизнь. А Скафти я отплачу тем, что его
Они поблагодарили его и еще долго проговорили так, что никто не мог их слышать. Гудмунд сказал им, чтобы они больше не лежали в ногах у других хавдингов, что это недостойно.
– Попытаем счастья с теми людьми, которые у нас уже есть. На все сборища на тинге ходите вооруженными, но пока боя не начинайте.
Тут они все вышли и направились домой, в свои палатки.
И вот подходит время тинга.
CXLI
Однажды люди пошли к Скале закона. Хавдинги стояли так, что Асгрим, сын Эллиди-Грима, Гицур Белый, Гудмунд Могучий и Снорри Годи были наверху, рядом со Скалой закона, а люди с восточных фьордов были ниже их. Мард, сын Вальгарда, стоял возле Гицура, своего тестя. Мард был на редкость красноречив. Гицур сказал ему, чтобы он выступил с обвинением в убийстве и говорил так громко, чтобы его было хорошо слышно. Мард назвал своих свидетелей и сказал:
– Я призываю вас в свидетели того, что я обвиняю Флоси, сына Торда, в том, что он незаконно первым напал на Хельги, сына Ньяля, на месте, где Флоси, сын Торда, напал на Хельги, сына Ньяля, и нанес ему рану внутренностей или костей, которая оказалась смертельной и от которой Хельги умер. Я говорю, что за это он должен быть объявлен вне закона и изгнан, и никто не должен давать ему пищу, указывать путь и оказывать какую-нибудь помощь. Я говорю, что он должен лишиться всего добра и половина его должна отойти мне, а другая половина – тем людям из четверти, которые имеют право на добро объявленного вне закона. Я объявляю об этом суду четверти, в котором по закону должно рассматриваться это обвинение. Я объявляю об этом по закону. Я объявляю об этом со Скалы закона так, чтобы все слышали. Я объявляю, что Флоси, сын Торда, должен быть судим этим летом и объявлен вне закона. Я объявляю о тяжбе, переданной мне Торгейром, сыном Торира.
На Скале закона поднялся сильный шум, потому что он говорил хорошо и складно.
Мард заговорил снова:
– Я призываю вас в свидетели того, – сказал он, – что я обвиняю Флоси, сына Торда, в том, что он нанес Хельги, сыну Ньяля, рану внутренностей или костей, которая оказалась смертельной и от которой Хельги умер на месте, где Флоси, сын Торда, незаконно первым напал на Хельги, сына Ньяля. Я говорю, что за это ты, Флоси, должен быть объявлен вне закона и никто не должен давать тебе пищу, указывать путь и оказывать какую-нибудь помощь. Я говорю, что ты должен лишиться всего добра и половина его должна отойти мне, а половина – тем людям из четверти, которые имеют право на добро объявленного вне закона. Я объявляю об этом суду четверти, в котором по закону должно рассматриваться это обвинение. Я объявляю об этом по закону. Я объявляю об этом со Скалы закона так, чтобы все слышали. Я объявляю, что Флоси, сын Торда, должен быть судим этим летом и объявлен вне закона. Я объявляю о тяжбе, переданной мне Торгейром, сыном Торира.
После этого Мард сел.
Флоси внимательно выслушал его и не проронил ни слова.
Торгейр Скораргейр встал, назвал своих свидетелей и сказал:
– Я призываю вас в свидетели того, что я обвиняю Глума, сына Хильдира, в том, что он высек огонь и поджег дом в Бергторсхвале, так что в доме сгорели Ньяль, сын Торгейра, и Бергтора, дочь Скарпхедина, и все те люди, что погибли там. Я говорю, что он за это должен быть объявлен вне закона и никто не должен давать ему пищу, указывать путь и оказывать какую-нибудь помощь. Я говорю, что он должен лишиться всего добра и половина его должна отойти мне, а половина – тем людям из четверти, которые имеют право на добро объявленного вне закона. Я объявляю об этом суду четверти, в котором по закону должно рассматриваться это обвинение. Я объявляю об этом по закону. Я объявляю об этом со Скалы закона так, чтобы все слышали. Я объявляю, что Глум, сын Хильдира, должен быть судим этим летом и объявлен вне закона.