Сага о Рунном Посохе
Шрифт:
Едва он успел ухватиться за ребристые металлические бока машины, как пилот вдавил рычаг, и крылья, раскрывшись, захлопали по воздуху со странным, отдающимся в ушах, гулом. Задрожав, орнитоптер начал было валиться набок, однако пилот сумел быстро выровнять машину. Хоукмуну было известно, что полеты на этих аппаратах — дело довольно опасное, и во время битвы под Кельном ему не раз доводилось видеть, как они складывают крылья и камнем рушатся на землю. И все же, несмотря на все свои недостатки, орнитоптеры оставались основной силой Империи Мрака, и именно благодаря им она сумела так стремительно покорить всю Европу. Ни у одного другого государства не
С силой оттолкнувшись от земли, грифон взлетел. Крылья били по воздуху (жалкая пародия на летящую птицу), и машина поднималась все выше, пока наконец самые высокие башни Лондры не остались далеко внизу. Они направились на юго-восток. У Хоукмуна к горлу неожиданно подступила тошнота, ему стало тяжело дышать.
Летающее чудище вскоре миновало плотный слой облаков, и яркий солнечный свет, искрясь, заиграл на металлической чешуе.
В хрустальных глазах маски, закрывавшей лицо Хоукмуна, отражались тысячи крохотных радуг. Он закрыл веки.
Некоторое время спустя герцог ощутил, что орнитоптер снижается. Открыв глаза, он увидел, что их вновь окружают облака. Когда машина опустилась еще ниже, пред взором Хоукмуна предстали пепельно-серые поля, очертания небольшого городка и иссиня-лиловое море.
Неуклюже развернувшись, орнитоптер направился к большому плоскому камню, возвышавшемуся в центре города. Там он приземлился, неистово хлопая крыльями и сильно ударившись о каменную плиту, и, наконец, замер. Пилот дал знак вылезать наружу. Герцог выбрался из машины и, неуверенно держась на ногах, принялся разминать затекшее тело. Еще несколько орнитоптеров стояли на площадке. В этот момент один из них взлетел, и Хоукмуна едва не сбил сильный порыв ветра от взмахов крыльев.
— Дю-Вер, — объявил пилот, закрывая кабину. — Этот город принадлежит нашим воздушным силам, хотя в его гавань заходят также военные корабли.
В каменной плите Хоукмун внезапно обнаружил круглый люк. Остановившись у него, пилот несколько раз ударил по стальной крышке. Это был условный сигнал. Немного погодя крышка ушла вниз, показалась каменная лестница, и они стали спускаться. В проходе было темно и мрачно.
Наконец они выбрались на мощеную булыжником улицу, которая тянулась между большими квадратными зданиями. Казалось, весь город наводнен солдатами. Здесь можно было встретить летчиков в масках Воронов, матросов с военных кораблей в масках Рыб или Морских Змей, пехотинцев и кавалеристов в самых разнообразных личинах: Вепря, Волка, Черепа, Богомола, Быка, Собаки, Козла и многих других. Мечи ударяли по ногам, закованным в латы, бились об огнеметы, и повсюду слышался звон боевых доспехов.
Сперва Хоукмун никак не мог понять, почему, когда он пробирается сквозь толпу, все с таким почтением расступаются перед ним, но затем вспомнил, что на нем доспехи барона Мелиадуса. У ворот города Хоукмуна уже ждала приготовленная для него лошадь. К ее седлу были приторочены туго набитые сумки. Герцога заранее предупредили, какой дорогой ему надлежит ехать. Вскочив в седло, он направился к морю.
Облака вскоре рассеялись, пропуская солнечные лучи, и взору Дориана Хоукмуна впервые предстал Серебряный мост. Прекрасный и невероятно хрупкий на вид, мост сверкал на солнце и изящной дугой уходил за горизонт. В ширину он имел почти четверть мили. Ограждением служили сложные переплетения тончайших серебряных тросов, которые поддерживали многочисленные пилоны.
На мосту царило оживленное движение. Хоукмун увидел кареты, настолько изысканные, что невозможно было
Видел он также и военную технику — машины из стали и меди, некоторые из них были оснащены страшными острыми шипами для разрушения стен, напоминающими птичьи клювы, другие — вышками для ведения осады, третьи — длинными балками для метания ядер и камней. Рядом с машинами шествовали их создатели в масках Крота, Барсука и Хорька — инженеры Империи Мрака. Отчасти, благодаря могучему телосложению и крупным рукам, они походили на собственные детища. Но по сравнению с величием Серебряного моста, который, подобно орнитоптерам, считался одной из главных причин столь стремительных побед Гранбретании, все они казались лишь жалкими пигмеями.
Стражу у моста был отдан приказ пропустить Хоукмуна, так что герцог беспрепятственно въехал на вибрирующий от движения транспорта мост. Копыта лошади звонко зацокали по металлу. Вблизи мост несколько терял в своем великолепии. Проезжая часть была испещрена выбоинами и царапинами. То тут, то там виднелись кучи конского навоза, грязное тряпье, солома и прочий мусор. Конечно, невозможно было поддерживать столь оживленную магистраль в идеальной чистоте, и все же, так или иначе, загаженный мост в какой-то мере был символом истинной сущности этой странной империи, именуемой Гранбретанией.
Перебравшись по Серебряному мосту на другой берег, Хоукмун направился вглубь материка. Туда, где располагался недавно павший под натиском имперской мощи хрустальный город Парис. Там он собирался немного передохнуть. Однако до хрустального города был целый день езды, и потому он решил не останавливаться в Карли, ближайшем от моста городе, а подыскать какую-нибудь деревушку и уже утром отправиться дальше. Ближе к вечеру он въехал в небольшое селение с милыми аккуратными домиками и садами. Повсюду виднелись следы недавнего сражения, над деревушкой повисла тревожная тишина. Добравшись до постоялого двора, Хоукмун обнаружил, что двери заперты, спешился и забарабанил кулаком. Несколько минут спустя заскрипел засов, и в дверях показалось детское личико. Ребенок испугался при виде маски Волка. Неохотно распахнув дверь, он все же впустил Хоукмуна. Тот вошел в дом и поспешил снять маску, чтобы успокоить ребенка. Он даже попробовал улыбнуться, но поскольку давно забыл, как это делается, гримаса вышла несколько натянутой. Мальчик, похоже, принял это за знак неудовольствия и отпрянул, ожидая удара.
— Я тебе ничего плохого не сделаю, — промолвил Хоукмун. — Просто присмотри за моей лошадью, приготовь постель и дай мне поесть, я уеду на рассвете.
— Господин, у нас только самая простая пища, — чуть приободрившись, пробормотал мальчик в ответ.
За долгие годы нескончаемых войн люди в Европе уже привыкли ко всему, и, по сути, нашествие гранбретанцев не принесло им ничего нового. Однако свирепость завоевателей оказалась для них неожиданностью, и было совершенно ясно, что ребенок боится и ненавидит Хоукмуна, не ожидая от него даже самой обычной справедливости.