Сага о Северных островах

Бутырская Наталья

Убить! Надо ее убить! Раз она так рванула, значит, сердец осталось немного. Может, одно или два. Должно быть одно или два. У нас не так много людей, чтобы за каждое сердце кто-то из ульверов выбывал из сражения.

Пальцы правой руки невольно сжались. Я скривился, пронзенный болью. Что? Моя рука! Нет, кости еще не зажили и не срослись, но я хотя бы мог двигать кистью, и опухоль немного спала. Надо удержать дар подольше!

— Куда бить? — орал Росомаха, нещадно полосуя тварь мечом. — Скажи, куда бить!

Я,

уже не думая об Квигульве, сосредоточился на стае. Дударь и Вепрь выбыли, Эгиль, Трудюр и Энок тоже ранены, хоть и слегка. Страха не было ни в ком, стая не боится добычу. Олень может лягнуть одного или проткнуть рогом второго, но он не сладит со всеми.

И тут стая переменилась, перестроилась. Не мысль, а общее стремление охватило нас всех. Херлиф крикнул Синезубу:

— Копье! Дай копье!

Тот неохотно протянул любимое оружие, Простодушный передал его Живодеру, Живодер — Леофсуну, а тот кинул Эноку, который при помощи Стейна забрался на насыпь возле частокола.

Альрик оттолкнул Росомаху и Крюка, и высвобожденная тварь понеслась прямо на Ослепителя. Мы едва не забыли, что меткость Энока действует не только на лук и стрелы, но и на копья. Хотя он не так умело управлялся с ними, как Квигульв, зато метал отменно. И Энок был на седьмой руне. А еще благодаря стае у него была мощь Сварта!

Тварь мчалась, как разъяренный кабан, а Энок всё не двигался. Я слышал его сердце, оно билось ровно и спокойно. Он был не один. Вся стая была с ним.

Десять шагов. Пять.

Я не увидел, как он метнул копье, зато почувствовал выплеск силы. Тварь врезалась в насыпь и растеклась бесформенной лужей. Копье и меч задрожали, наклонились и начали медленно погружаться в черную жижу. А внутри меня вспыхнуло яркое солнце, ослепившее каждого в стае. И Энок одним махом поднялся до десятой руны.

— Скорее!

Альрик подбежал к твари и начал вырезать плоть вокруг копья.

— Нужно вынуть сердца!

Росомаха тоже взялся за дело, только вокруг Дударева меча.

А я моргал, не в силах прогнать странный морок. На кого бы я не взглянул, ясно видел, куда и с какой силой надо ударить, чтобы убить.

Глава 9

Дар растаял, как снег в Бриттланде, хотя я цеплялся за него до последнего, заживляя раны себе и хирдманам. Я шевелил пальцами, сгибал руку в запястье, но удержать что-то тяжелее ножа не мог. Ну, ничего. Попрошу Орсову женщину приложить твариные кости, и за седмицу всё зарастет. Жаль, что в убитой нами твари не было ни одной кости. Росомаха и Альрик изрезали ее всю, чуть ли не вывернули наизнанку, пока искали третье сердце. Нашли там еще темные плотные пузыри, в одном из них болтались перетертые останки коз, а вот костей не было. Вот же Бездново создание!

Альрик, вытащив первое сердце, уволок Энока в первый попавшийся дом. Живодеру я сказал посмотреть раненых, особенно Вепря, нутро ему сильно отбили, раз кольчуга лопнула. А Росомаха вдруг занялся стряпней. Поймал свинью, заколол ее, вытащил кишки, а потом пластами нарезал весь жир. В это время Гвоздь нашел котелок, разжег огонь, Крюк притащил два небольших бочонка и предложил быстренько их опустошить.

Стиг вернулся с жителями деревни, глянул на приготовления Росомахи, кивнул и сказал:

— Одно я заберу. Для конунга.

Росомаха возразил:

— С чего бы? Наш хирд убил тварь. Твой малец даже раза не ударил.

Это он про Магнуса, который весь бой пробегал где-то. Или, скорее, отсиделся. Надо возвращать его отцу, я теперь на него даже смотреть не хочу. Был же толковым воином, а стал размазней овсяной.

— Конунг щедро заплатит. Каждому по полмарки серебра выйдет.

У хирдманов аж глаза загорелись, как услыхали про плату. А я снова дурнем вышел. Сразу не понял, что Мокрые Штаны про сердца говорил, иначе б не согласился. А теперь отказываться — как в мошну к парням залезть.

— Такое надо с хёвдингом решать, а не с хирдом, — только и пробормотал я.

Селяне разбрелись по домам, поднялся вой по погибшим. Одна баба разохалась при виде наполовину сгоревшего дома с проломленной крышей. Другая визжала что-то про своих козочек. Дуры. Радоваться надо, что живы остались. В предыдущих деревнях дома-то целы, а жители все в пузырях твариных померли.

— Ты лучше другое скажи, — Стиг смотрел на меня в упор. — Кто из вас Скириров дар получил?

— Скириров? Это как?

— А так. Фомрир же — бог-воин, потому он и дары дает такие, чтоб сражаться легче было. А Скирир — бог-правитель! Он редко смотрит на людей, заслужить его внимание очень непросто. И всегда его дар не для одного, но для многих. Я сам про такие только слыхал, а увидел впервые.

— А… — я речь позабыл напрочь. — А… А я ж… Я всегда Фомриру…

— Ты? Это твой дар? — прищурился Стиг.

— Н-нет. В хирде вообще даров немного. Энок вон да Сварт. И Трудюр еще, но кто его одарил? Уж точно не Скирир и не Фомрир.

— Да не ври. Еще кто-то с Орсовым даром ходит. Вон тот черный рунную силу издали чует. Синезубый сам семирунный, а копьем бьет почти вровень с девятирунным. Троллиная морда уж больно силен. Про того, который свою кровь хлебал, и говорить нечего. Так что даров у вас полно. Но я ж не про них говорю, они-то Скирировым даром не захвачены. Значит, кто-то из старых хирдманов. Беззащитному дар под стать его условию, и это не то. Так у кого же?

Росомаха топил в котле свиной жир, а сам прислушивался к нашему разговору. Видать, тоже что-то заметил во время боя.