Сага о Сверрире
Шрифт:
146. О Сверрире конунге и посошниках
Сверрир конунг прибыл в город рано утром и сразу поднялся в крепость. Там он встретился с теми, кто управлял крепостью, – с Сигурдом Крепостная Скала и с Аура-Палем, и объявил им, что на этот раз он задержится здесь ненадолго. Конунг сказал Сигурду:
– Тебе следует стребовать с горожан ополчение и оставить при себе всех, кого они пришлют: может статься, они нам понадобятся, когда мы в следующий раз будем в городе.
Сверрир конунг ушел из города и направился на юг к заливу Сиггьярваг. В тот же день в город приплыл Халльвард с войском посошников. Они тотчас бросились в погоню за Сверриром конунгом. Конунг увидел паруса и велел своим людям отвести корабли в укромное место, чтобы те проследовали на юг мимо них. Так и случилось, что посошники не заметили, куда скрылись берестеники. А как только они уплыли, конунг приказал поворачивать корабли назад на север и со всей поспешностью идти в Бьёргюн.
Конунг поднялся в крепость к своим людям и спросил у Сигурда, какое он раздобыл подкрепление. Тот ответил, что бонды не посчитались с его словами [275]
– Опять, как и прежде, выказываете вы мне, жители Бьёргюна, свое недружелюбие, а ведь в этом главная причина любого немирья, и с тех самых пор, как я принял власть в этой стране, вы остаетесь нам враждебны. Покуда живы были Магнус конунг и Эрлинг ярл, вам еще можно было найти оправдание, но теперь что же это, как не проявление открытой вражды – поддерживать разбойников, выступивших против законного конунга, и позволять им разорять его страну! Но похоже, что повторится то же, что и прежде: чем больше причините вы вреда нам, тем хуже придется и вам самим. Так что знайте: если вы не согласитесь со всеми моими требованиями, придется вам лишиться своего добра и получить тяжелые увечья, а там, возможно, и расстаться с жизнью.
275
бонды не посчитались с его словами – Сигурд по приказу Сверрира должен был собрать ополчение горожан, но называет их в данном случае «бондами» (b?ndr). Далее Сверрир созывает на тинг жителей Бергена, требуя от них поддержки, и дело кончается тем, что они выставили ему сотню человек, «тo были бонды и купцы» (b?ndr oc kaupmenn). Города в Норвегии в то время были незначительными, и даже такие торговые центры, как Берген, еще не были резко отделены от сельской местности.
Конунгу отвечал Финн Управитель. Он возражал ему и говорил все, что обычно говорится, когда хотят увильнуть. И все же дело кончилось тем, что они согласились на все требования конунга и выставили сто человек. Это были бонды и купцы.
Конунг вышел из города с тридцатью стругами и направился на юг. Когда он добрался до Сальбирни, с юга показались посошники – те, кто пустились за берестениками. Конунг подошел к ним на веслах прежде, чем они успели приготовиться к защите, и зашел с наветренной стороны, так что он мог теперь, по своему желанию, приближаться к ним или держаться поодаль. Завязалась перестрелка и полетели камни, но конунгу, как и прежде, мешало то, что его корабли были много ниже кораблей посошников. И все же берестеники храбро пускали в ход оружие, а когда посошникам удалось наконец зацепить баграми несколько конунговых кораблей, они тут же были сброшены. Когда берестеники увидели, что победа вряд ли достанется им, они отвели свои корабли и повернули на север, в Бьёргюн. Они прибыли туда с восходом солнца и, вытащив корабли на берег под северной стеной крепости, остались в городе.
В тот же день к городу подошли посошники и стали искать места, где бы высадиться, но у них ничего не вышло, так как берестеники были начеку. Конунг расположился с войском вокруг крепости и велел разбить шатры. Посошники простояли несколько ночей под городом у Норднеса, да так и уплыли. Они захватили Йона Трина, сюсломанна Сверрира конунга, и дали ему пощаду; после этого он сделался их человеком. Были и другие берестеники, которые перешли на сторону посошников.
Посошники вновь вернулись к Бьёргюну и встали к югу от Норднеса напротив Мунклива. [276] Там они высадились на берег, не опасаясь берестеников и считая, что те теперь у них в руках. Сойдя на берег, они то и дело принимались задирать берестеников, а при встрече обменивались с ними выстрелами. Берестеники часто бывали в городе, где у них было много дел. У одних там были жены, другие искали, что бы выпить. Берестеники часто обстреливали посошников из-за угла, и те не показывались в городе, опасаясь берестеников. Посошники часто выходили на Поля Йона и строились на виду у берестеников, при этом они кричали им, обзывая их трусами. А когда войско расходилось, многие принимались за игры и забавы, показывая, что им и дела нет до берестеников. У посошников в то время было огромное и отличное войско, хорошо обеспеченное оружием и одеждой.
276
Мунклив – мужской монастырь бенедиктинцев в Бергене.
147. Речь Сверрира конунга к берестеникам
Сверрир конунг созвал домашний тинг на горке над церковью Николаса, когда посошники были на игрищах на Полях Йона. Конунг держал речь и сказал так:
– Придет время – и этого недолго ждать, – когда и мы, берестеники, узнаем, что такое страх, однако, как и прежде, мы ожидаем от вас хорошей службы. Немного, думаю я, найдется примеров тому, чтобы люди охотнее следовали за своим конунгом, вас же, берестеников, всего более следует ценить за то, что вы превосходите всех храбростью и боевым духом. Как видно, эти посошники вообразили, что мы у них в руках, но сдается мне, что будет иначе, и это они будут у нас в руках в скором времени. Довольно нам сносить от них насмешки и издевательства! Подумаем же хорошенько все вместе, не лучше ли нам немедля сразиться с посошниками. А теперь говорите каждый свою волю.
Но все молчали. Конунг сказал:
– Негоже вам молчать. Ваше дело отвечать вашему конунгу, когда он к вам обращается, и высказывать ему свои пожелания.
Тогда они попросили, чтобы конунг сам вынес решение. Он сказал:
– Хорошо сказано и так, как я и ожидал.
И еще конунг сказал:
– У нас есть две возможности: либо засесть в крепости, а она стала бы нам надежной защитой, покуда у нас хватает продовольствия, но зато, когда оно подойдет к концу, нам придется туго, либо податься в горы, но тогда посошники бросятся за нами и приберут к рукам все, что пожелают, да и мало славы тем, кто падет во время бегства. Можно поступить и иначе – так, как это прежде было в обычае у берестеников: напасть на них, доверив дело копью и клинку. Сдается мне, нам есть на что рассчитывать, если мы будем стоять твердо плечом к плечу.
На это все стали говорить, что предпочитают сражение бегству. Тогда конунг сказал:
– Возможно, посошники заметили, что мы совещаемся, но решения нашего они не знают. Пойдем сперва к крепости, а там станем спускаться в город по двое, а то и по четыре-пять человек вместе и встретимся все у церкви Олава.
Они так и сделали, а посошники ничего не узнали об их решении. Когда все войско собралось у церкви Олава, конунг велел поднять свое знамя и сказал:
– Не будем строиться, но ринемся на них со всей стремительностью, и пускай каждый надеется только на себя и бьётся изо всех сил. Потребуется не много времени, чтобы у посошников, как всегда, душа ушла в пятки при виде крови – ведь у них вся доблесть в болтовне, как у лиса в хвосте. Ударим по ним как следует, а то они навряд ли видали, как орудуют в сражении мечами берестеники, да и откуда им знать, что такое хороший удар, когда они у себя дома привыкли иметь дело с одними маслобойками. Вперед, мои добрые воины, и да хранит вас бог!
148. Битва между берестениками и посошниками
После этого берестеники бросились на поле с криками и боевыми кличами. Как только они приблизились к врагу на расстояние выстрела, полетели бердыши. Посошники столпились в одном месте и принялись строиться, с ними был Сигурд Ярлов Сын, он стоял под знаменем. Случилось так, как и предсказывал конунг: те из посошников, кто был впереди, бежали, а за ними устремились и те, кто это увидел. Когда они сошлись, много народу было перебито, а когда посошники повернули прочь, берестеники напустились на них пуще прежнего, с такой стремительностью следуя за ними по пятам, что они вместе прошли все Поля и Кладбище Йона. Когда же они покинули поле, посошники пытались, было, дать им отпор, но берестеники так заработали своими мечами, что они не устояли. В этой схватке посошники потеряли не меньше людей, чем в прежней, а скорее – еще больше. Берестеники погнали их к кораблям. Некоторые из посошников прыгнули в воду и утонули, но большинству удалось добраться до тех кораблей, что стояли ближе к берегу.
Нарви, сын Халльварда из Састадира, правил одним из больших кораблей. На этот корабль бежало такое множество народу, что он опустился и сел на мель. Когда ни них напали берестеники, некоторые пытались удержать корабль, но берестеники дали бой тем, кто на нем был, и очистили корабль от людей. Там пал Нарви и с ним много народу, а некоторые бросились в море.
Сверрир конунг ехал на коне среди своего войска, когда они преследовали бегущих, и бердыш у него был по рукоять в крови, так что кровь заливала ему руку. Когда он проезжал мимо церкви Йона, какой-то посошник направил на него своего коня. У того было два копья, и оба зараз он метнул в конунга. Конунг опустил щит перед конем, так низко, как только мог, и одно копье попало в щит, а другое пролетело под брюхом у лошади. Когда тот увидал, что конунг остался невредим, он метнул вдогонку за тем копьем, что пролетело под брюхом у лошади, свой меч, а сам бросился вниз и выхватил копье из земли. Тогда конунг ударил его копьем в плечо, а тот выдернул копье оттуда, куда оно вошло. Тут конунг наехал на него и сбил его с ног, а потом придержал коня и уже собрался затоптать его копытами, как тот лежа нанес удар древком и слегка задел конунга. Лошадь взвилась и отпрянула, а тот вскочил на ноги и бросился на кладбище. Конунг поскакал за ним и пронзил его копьем, и человек этот упал на землю мертвый.
Потом берестеники вернулись в город и поднялись в крепость. Посошники с этих пор были не так охочи до игр и меньше показывались на берегу. Николас епископ со своим войском подошел к Тёлухольму и велел очистить остров. После этого он разбил там шатер и отслужил мессу. Он сказал, что там следует воздвигнуть каменную церковь [277] и перенести туда резиденцию епископа. Одна часть войска посошников стояла у Норднеса, а другая – еще южнее.
Берестеники на этот раз долго оставались в городе. Они уходили в глубь страны в поисках поживы и появлялись повсюду, где хотели, прежде посошников, а южные хёрды [278] и жители Хардангра считали, что они начисто опустошают их дворы. Еще прежде бонды выставили посошникам из своих херадов [279] ополчение и войско, и теперь они послали сказать им, чтобы те защитили и их самих, и их скотину. Однако посошники просили бондов пригнать скот к ним и сказали, что тогда они смогут его стеречь. Бонды согнали туда свой скот и держали его в заливе Лаксаваг.
277
воздвигнуть каменную церковь – характерный для Норвегии того периода тип церквей – деревянные двухкаркасные церкви с двумя ярусами столбов внутри и со стенами, в рамы которых вставлены вертикальные деревянные пластины (stavkirke). Но в XII в. уже начинали возводить каменные церкви и соборы (в Трандхейме, Ставангре и других городах), создававшиеся под влиянием романской архитектуры. Укрепления в XII в. строили преимущественно из дерева и земли, но в Нидаросе и Бьёргюне по приказу Сверрира были возведены первые каменные крепости.
278
южные хёрды – жители южной части Хёрдаланда, юго-западной области Норвегии.
279
из своих херадов – херад – округ, сельская местность, совокупность усадеб. Для Норвегии не типично деревенское поселение, бонды селились в обособленных усадьбах или небольшими хуторами.